Битва за Ирак

В связи с предстоящими 30 апреля 2014 года парламентскими выборами в Ираке, после которых станет ясно, останется ли у власти нынешний премьер-министр Нури аль-Малики с его коалицией шиитских партий и движений, либо его сменит другой шиитский деятель, настроенный более про-ирански, но одновременно более позитивно относящийся к примирению с суннитами. В этих условиях разворачивается острая политическая борьба не только внутри самого Ирака, но и вокруг него, а главное – соперничество региональных и мировых сил за влияние в этой богатейшей запасами нефти стране.

Главными игроками в этой борьбе за Ирак на ведущих ролях выступают в первую очередь Иран, Турция, Саудовская Аравия и США, чуть дальше стоят Россия, Китай, Катар. Ясно, что их целью являются не только экономические возможности страны, включая выгодные контракты на развитие нефтяной и газовой отрасли, но также восстановление иракской экономики в целом, особенно ее электроэнергетики, системы водоснабжения, транспортной инфраструктуры и промышленности, и ее политический курс, исходя из важности геополитического положения государства. Кроме того, можно неплохо заработать и на перевооружении и модернизации иракской армии, и ее сил безопасности, особенно с учетом того, что исходя из нестабильности внутри Ирака, выделяются и будут выделяться крупные ассигнования на закупку вооружения, в том числе для подавления отрядов суннитского сопротивления и террористических группировок.

Пока что наиболее «продвинутые» позиции в Ираке имеет Иран. Ведь в свое время президент Буш младший оказал великую услугу Ирану – свергая режим Саддама Хусейна, опиравшегося на суннитское меньшинство, Вашингтон создал все условия для того, чтобы в ходе относительно демократических выборов к власти пришли шииты, объединенные в основном в проиранские партии и движения. То есть Буш фактически сделал работу за Тегеран, где давно мечтали о свержении ненавистного багдадского диктатора, развязавшего кровавую 8-летнюю войну против Ирана в самый сложный момент становления Исламской республики. И так получилось, что большинство шиитских оппозиционных Саддаму организаций получили пристанище в Тегеране, открыв там свои штаб-квартиры и ведя с иранской территории вооруженную борьбу против иракского режима. Это в первую очередь были Высший совет исламской революции Ирака (ВСИРИ) во главе с родом Хакимов и партия «Даава» во главе с Джаафари и его заместителем Нури аль-Малики – нынешним иракским премьером. Поэтому они обязаны ИРИ тем, что смогли сохранить свою структуру и основной кадровый костяк, что позволило им быстро развернуться в стране после оккупации Ирака коалицией во главе с США. К ним же можно отнести и движение Муктады Садра с ее армией Махди, которое является мощным военизированным политическим движением радикального толка, имеющим тесные связи с Ираном и пользующегося огромным влиянием в южных провинциях Ирака, включая их оплот – Басру, второй по величине город страны.

В основном они то и создали коалицию, которая стала правящей и еще более окрепла после вывода американских войск. Причем и здесь не обошлось без серьезной политической поддержки Тегерана, который понимал, что вакуум, возникший после американского уход, может быть заполнен другими крупными региональными игроками, прежде всего Саудовской Аравией и Турцией. И, следует признать, иранцы сыграли весьма умело, опередив на корпус конкурентов и создав прочные связи с нынешними властями Багдада. И, как бы ни пытался сейчас Нури аль-Малики хоть как-то ослабить свою зависимость от ИРИ, почувствовав вкус власти и возможности выступать самостоятельно, Тегеран не позволяет ему отрываться слишком далеко, используя в качестве рычагов воздействия на иракского премьера сторонников ВСИРИ и движения Муктады Садра, без которых правящая коалиция шиитских партий превратилась бы в союз меньшинства. Тем более что некоторые шиитские политические организации ради сохранения единства страны стали выступать за установление равноправных отношений с суннитами и их активное вовлечение во властные структуры страны. Но здесь аль-Малики оказался довольно жестким, прибегая даже к диктаторским методам и репрессиям против суннитов, тем самым совершив ошибку и осложнив процесс возможного внутрииракского примирения. Конечно, в Тегеране поступили бы мудрее, если бы подтолкнули иракского премьера к переговорам с суннитскими партиями, готовыми взаимодействовать с шиитскими движениями на равных условиях ради единства Ирака, но почему-то не стали этого делать.  Скорее всего – по инерции, из-за стереотипа образа врага укоренившего в сознании шиитов за долгие годы правления суннитского меньшинства, т.е. из исторической неприязни к суннитскому режиму в Багдаде во времена Саддама, а также из опасения, что суннитские партии могут войти в систему государственной власти по «заказу» Саудовской Аравии и других аравийских монархий, видящих в ИРИ соперника в Персидском заливе, а не потенциального партнера по системе региональной безопасности без участия в ней держав извне, то есть прежде всего США.

В этих условиях еще менее разумно повели себя Саудовская Аравия, а также Кувейт, Катар и ОАЭ. Они стали не только разжигать конфессиональную рознь между суннитами и шиитами, но и приступили к подстрекательству суннитских партий на вооруженную борьбу против законного правительства Ирака. В западную провинцию Аль-Анбар щедрым потоком потекли огромные финансовые ресурсы ваххабитских режимов на вооружение отрядов суннитского сопротивления и даже террористических и радикально-экстремистских группировок. Последние особенно активно получили поддержку в Дохе, которая особенно и не скрывала того, что готова финансировать самых ярых суннитских исламистов, вплоть до структур, близких к Аль-Каиде, лишь бы не допустить мира в Ираке при шиитах. По своей наивности саудовцы и катарцы, видимо, решили, что их гигантские нефтяные и газовые доллары смогут восстановить власть суннитского меньшинства в Багдаде. И это при том, что почти 2/3 населения Ирака – это арабы-шииты.

В результате – новые кровопролитные столкновения на конфессиональной основе и волна террористических актов, когда суннитские боевики не только совершают покушения на деятелей режима, но и стали вырезать целиком шиитские семьи, не жалея женщин и детей. Популярным видом терактов стали взрывы похоронных шиитских процессий в мечетях, что приводит к гибели сразу десятков людей. Причем для усиления отрядов суннитских боевиков недальновидные саудовцы и катарцы даже пошли на то, чтобы направлять в Ирак своих офицеров, предварительно увольняя их с воинской службы. Они стали командирами либо инструкторами в суннитских вооруженных формированиях. Щедро льется помощь и из частных исламских благотворительных фондов, в том числе тесно связанных с правящими династиями в аравийских монархиях. А по мере того, как иракские шииты стали активно помогать сирийскому режиму Башара Асада в подавлении вооруженного мятежа, поднятого на деньги все тех же Саудовской Аравии и Катара, ненависть Эр-Рияда и Дохи к Багдаду еще больше возросла. Ведь ваххабиты прекрасно понимают, что ось Дамаск − Багдад − Тегеран значительно сильнее регионального альянса Совета сотрудничества арабских стран Персидского залива (ССАГПЗ) и в состоянии подорвать позиции арабских реакционных монархий Аравии на Ближнем и Среднем Востоке, завоеванных в результате «цветных» революций в арабском мире.

Несколько иначе выглядит роль Турции в иракских делах. Оставаясь на стороне суннитов, Анкара старается тем не менее не лезть в вооруженный конфликт между шиитами и суннитами. Для турок главное – не допустить провозглашения независимого курдского государства в Северном Ираке, где только в иракском Курдистане компактно проживают более 5 млн. курдов. Кроме того, турецкие фирмы ведут самый активный бизнес в Ираке, в том числе в южных шиитских провинциях, получая от этого огромные дивиденды. Правда, иногда и в Анкаре совершают ошибки на ровном месте, к примеру, предоставляя опальным суннитским деятелям, которые раньше были частью нынешнего правящего режима, типа бывшего вице-президента Аль-Хашими, политическое убежище. Это приводит к массовым антитурецким демонстрациям, особенно на юге страны, где шииты громят офисы турецких компаний и угрожают заблокировать их дальнейшую работу.

Что касается США, то их роль все еще остается достаточно серьезной в иракских делах, хотя серьезно соперничать с Ираном Вашингтон уже не может. Американцы проиграли иранцам битву за Ирак. С каждым днем, хотят они этого или нет, все больше и больше возвышается величие Ирана как суперрегиональной державы. И реальность такова, что с этим никто ничего уже сделать не сможет.  Конечно, если в Ираке начнется новая гражданская война, американцы могут временно направить туда несколько десятков тысяч военных, дислоцированных в основном в Кувейте, но лишь для обеспечения безопасности и эвакуации американских граждан. Но оставаться там долго они уже не смогут, иначе в дело может вмешаться иранский корпус стражей исламской революции (КСИР), который не потерпит вторичной оккупации Ирака, а тем более свержение дружественного Тегерану режима аль-Малики и уменьшения политической роли шиитов в стране. А США не готовы, да и не способны выдержать военную конфронтацию с сильным Ираном в Ираке. Силы у Вашингтона уже не те, да и тенденция к сближению с Тегераном на базе последних женевских договоренностей по ядерной программе ИРИ в корне изменили общую геополитическую ситуацию в регионе и вокруг Ирана, эти договоренности обязывают не только США, но и весь мир относится к Ирану совершенно по-другому. Для Обамы важнее и дальше улучшать отношения с ИРИ, нежели идти на конфронтацию из-за Ирака, хотя Саудовская Аравия и Израиль активно подзуживают к этому, используя своих все еще очень мощных лоббистов в США.

Одним словом, скорее, следует ожидать дальнейшего укрепления власти нынешнего премьера Ирака, в том числе и его очередной победы на предстоящих выборах, а также продолжения процесса формирования оси Багдад - Тегеран, включая его военно-политическую составляющую, которая будет постепенно уменьшать влияние ССАГПЗ в регионе. А это играет на руку и России, которая постепенно восстанавливает свое экономическое присутствие в Ираке и готова к расширению взаимодействия с Ираном, после Женевы, практически во всех сферах.