Лидеры Катара в последние годы стали одними из самых заметных политиков региона. На фото — экс-премьер Хамид бен Джасим аль-Тани открывает очередную встречу "Друзей Сирии" и недругов режима Асадов Фото: AFP
17 сентября 2013
На минувшей неделе весь мир был занят оценкой перспектив химического разоружения Сирии в обмен на отмену ракетного удара США. Однако понять, ударят ли американцы в итоге по Сирии и с какой силой, вряд ли получится, если упускать из виду других игроков, которые готовы платить Штатам за стратегические услуги Сколько ни переставляй фигуры в сирийской партии, логику не понять, если брать в расчет только традиционных игроков и их интересы — США, Запада в целом, России, КНР, Ирана, Саудовской Аравии или Израиля. В нынешних событиях крайне активен новый игрок, которого вполне можно было бы назвать серым кардиналом, будь на Востоке уместна такая терминология.
Речь о Катаре — небольшой по площади (11,5 тысячи кв. км) и населению (1,7 млн) арабской монархии Персидского залива, которая стоит не только за началом гражданской войны в Сирии, но и за рядом событий, которые привели к смене режимов в Египте и Ливии. Откуда, казалось бы, силы? На правах человека, который проработал в эмирате несколько лет, наблюдал реакцию его лидеров на события "арабской весны" и имел возможность присмотреться к катарской энергетической стратегии, могу утверждать: ресурсы такие есть и их постоянно подпитывают растущие доходы от экспорта энергоносителей (природного газа). А отсутствие политической традиции с лихвой компенсируется амбициями: уже несколько лет крошечный эмират остается в топовых новостях ведущих информагентств. Но — по порядку.
Размер значения не имеет Нынешняя заваруха в Сирии — логическое продолжение тех событий, которые начались в 2011 году, когда при активной финансовой и идеологической поддержке Дохи (столица Катара.— "О") и Эр-Рияда (столица Саудовской Аравии.— "О") пали режимы Муамара Каддафи и Хосни Мубарака. Стоит напомнить: чем ближе было к свержению, тем чаще противники этих лидеров бывали в столице Катара, чтобы получить от эмира конкретные указания к действию и собрать деньги на "подрывные" кампании.
На тот момент эмиром Катара был Хамад аль-Тани, отец нынешнего эмира Тамима. Шейх Хамад — ключевая фигура не только в катарском истеблишменте, но и в арабо-мусульманском мире вообще. Взойдя на трон в 1995-м после бескровного свержения своего отца (тот поселился в благополучном европейском изгнании), Хамад буквально поднял с колен некогда небогатое бедуинское государство, основным занятием жителей которого были ловля жемчуга и рыболовство. Он модернизировал все, от армии до газодобычи и телевидения (это его указом создана знаменитая "Аль-Джазира").
За 15 лет шейх Хамад превратил Катар в мощного игрока на Ближнем Востоке, у страны появились и мировые амбиции. Их подпитывало не только развитие экономики (по оценкам британских экономистов, в первое десятилетие XXI века она росла самыми быстрыми темпами в мире), но и прагматичная внешняя политика, не лишенная, как часто бывает, двойных стандартов.
Вот пример. На различных международных площадках, а также в доверительных беседах и кулуарных переговорах катарцы принципиально выступают за решение насущных региональных проблем исключительно мирными средствами. Достаточно назвать предложенные Дохой механизмы урегулирования напряженной обстановки в Ираке, Афганистане, Йемене, подходы к проблеме ядерной программы Ирана, к суданскому конфликту. В то же время, используя площадки двух международных организаций — Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива и Лиги арабских государств — эмират де-юре добился права бомбить от имени этих организаций братский народ Джамахирии, который, по сути, является неотъемлемой частью арабского мира и мусульманской уммы (общины, сообщества).
Чтобы понять такое поведение катарцев, надо взять в расчет два фактора — политико-экономический и личностный.
Сирийская партия С экономикой и политикой все более или менее ясно: обессилив сначала Ливию, а затем Египет, эмират повысил свои шансы стать центром силы на Ближнем Востоке. Иного варианта, пожалуй, не было: Каддафи с Мубараком были слишком сильны, чтобы задушить на корню все катарские планы.
Однако это не все. Острая неприязнь эмирата к этим режимам была вызвана натянутыми отношениями лидеров. В частности, эмир Хамад не раз был объектом подтрунивания со стороны Мубарака и Каддафи: те посмеивались то над излишним весом катарца, то над несоответствием между размерами территории эмирата и масштабами амбиций его лидеров.
Конечно, после падения этих политических тяжеловесов, можно было успокоиться, но, как известно, аппетит приходит во время еды. Вслед за североафриканскими конкурентами настал черед Сирии — одной из ключевых стран в ближневосточном пасьянсе. Эта особая роль Сирии связана с ее географией (страна занимает стратегическое положение для транспортировки энергоносителей из Персидского залива в Европу) и с мощной армией (она имеет серьезный боевой опыт, полученный в войнах с Израилем, и по праву считается одной из самых профессиональных в регионе). Представить, что Катару по силам расшатать и этот режим, еще вчера было трудно.
Сейчас мировое экспертное сообщество вешает всех собак на американских борцов за всеобщую демократию, но, на мой взгляд, не стоит слепо следовать стереотипу — мол, во всех конфликтах на земном шаре виноват Вашингтон. Недавнее заявление госсекретаря США Джона Керри о том, что арабские страны согласны оплачивать военную операцию по свержению сирийского режима, если американцы бросятся на амбразуру, заставляет по-другому взглянуть на ситуацию. Речь, как известно, о Саудовской Аравии и Катаре, которые в своих смелых фантазиях уже видят Асада в положении Мубарака, а то и Каддафи.
Почему же Катару так важно свалить Асада и ослабить Сирию? Как представляется, есть ряд веских причин.
Во-первых, Сирия — давний и ценный союзник Ирана (в обеих странах большинство составляют мусульмане-шииты), который к тому же давний конкурент Катара в области экспорта углеводородов. Если свалить режим Асада в Сирии, иранцам будет куда труднее противостоять маленькому соседу, который всерьез нацелен на ресурсную войну. Причина — на территории Ирана и Катара расположено крупнейшее в мире газоконденсатное месторождение (иранская часть — Южный Парс, катарская — Северный Купол), которое каждая из сторон охотно бы заполучила в единоличное пользование.
Во-вторых, взошедший на трон минувшим летом после добровольного отречения своего отца новый эмир Катара Тамим аль-Тани еще в статусе наследного принца предпринимал активные шаги по устранению Асада и его режима. В ранге главы государства 33-летний Тамим серьезно настроен довести до конца сирийскую партию, даже если придется и раскошелиться. Вообще, Катар с помощью кошелька решать проблемы умеет: нынешняя успешная и эффективная стратегия эмирата во многом обусловлена денежным фактором.
Да и странно было бы, если бы государство, где один из самых высоких ВВП на душу населения в мире (более 100 тысяч долларов) и которое в кризис скупает за бесценок активы крупных концернов на Западе, не нашло средств. Вспомните, как катарцы добились права на проведение одного из крупнейших мировых шоу — ЧМ по футболу в 2022 году. Во многом этому способствовали финансовые ресурсы эмирата, которые, о чем писали многие СМИ, осели в глубоких карманах функционеров ФИФА.
Наконец, в-третьих. Сирия действительно важнейший транзитный коридор для транспортировки углеводородов на европейский рынок, и контроль над этим коридором стоит дорого. Не секрет, что Иран, обложенный санкциями Запада, рассматривает поставки голубого топлива через Сирию как возможный ответ на иностранное нефтяное эмбарго. Что же касается катарцев, то они не прочь убить разом двух зайцев: оставить не у дел саму Сирию, вблизи берегов которой в Восточном Средиземноморье открыты запасы газа, и еще туже затянуть петлю на шее Ирана, лишив его доступа к европейским энергетическим рынкам. Словом, Катару выгодно подмять под себя сирийский режим и поставить под свой контроль трубу, которая пройдет через Сирию с Турцией в Европу,— такой катарский проект реально существует. Амбиции понятны: Европа уже стала одним из приоритетных направлений сбыта катарского сжиженного природного газа (СПГ). Экспортная экспансия Сегодня более четверти потребляемого в Евросоюзе СПГ идет из эмирата. Более того, год от года Доха не сбавляет, а, напротив, наращивает поставки, равно как и добычу природного газа.
Подчеркну, что свежая статистика, подготовленная специалистами различных профильных изданий (например, CIA World Factbook, Oil&Gas Journal, BP Statistical Review of World Energy), не обязательно отражает истинное положение дел в углеводородной отрасли эмирата (равно как и ряда других ближневосточных стран). Впоследствии полученные данные пересматриваются с учетом появившейся катарской статистики (она публикуется, как правило, с большой задержкой) и получаются более точные цифры.
Что же касается газодобычи, то в прошлом году Катар не сократил ее, как ошибочно заявляли некоторые аналитические структуры и эксперты, а, напротив, увеличил, при этом и расширив рынки сбыта, и нарастив внутреннее потребление газа. К сожалению, из-за жесткой цензуры в зарубежной прессе эта полезная отечественным газовикам информация в широкую печать не попадает. Восполняя образовавшийся вакуум, отмечу: по итогам 2012 года Катар добыл 157 млрд куб. м природного газа (в 2011-м — 146,8 млрд куб. м), из которого поставил на внешние рынки около 105,4 млрд куб. м СПГ (в 2011-м было 102 млрд куб. м).
Сегодня катарский СПГ поставляется более чем в 20 стран, причем в последнее десятилетие рынки сбыта постоянно расширяются. В рамках этой стратегии началось и строительство СПГ-терминала в Польше, куда с 2014-го (а возможно, и раньше) компания "Qatargas" будет ежегодно поставлять 1 млн т газа с перспективой дальнейшего увеличения объема экспорта в 2017-2018 годах. Ведутся переговоры о поставках катарского СПГ в страны Балтии, Белоруссию и на Украину.
На таком фоне понятно: речь идет уже не столько о Сирии, сколько о борьбе за плацдарм для нового экспортного рывка. Понятно и другое — рост поставок катарского топлива на европейском направлении в перспективе обещает создать сложности даже российскому "Газпрому", поскольку Европа — это основной потребитель его продукции.
Насколько далека эта перспектива — вот самый занятный вопрос. Сегодня объемы катарских поставок хотя и понижают конкурентоспособность российского сырья, но пока еще не слишком значительны, чтобы вызвать тревогу. Однако в будущем "катарская альтернатива" может стать весомой для европейцев — ведь это неплохой шанс диверсифицировать поставщиков. Так что вполне вероятно, что уже после 2014 года, когда будет снят мораторий на дальнейшую разработку Северного Купола (он действует с 2005 года), а в странах ЕС введут в эксплуатацию новые мощности по приему сжиженного газа, эмират будет куда активнее насыщать европейский рынок и, следовательно, напрямую затронет интересы "Газпрома". И России.
А теперь вернемся к сирийской теме. Пытаясь свергнуть Асада и поставив марионеточное правительство в Сирии или хотя бы в части этой страны, Катар прежде всего стремится решить собственные геополитические и экономические задачи, наладить через сирийскую территорию поставки своего природного газа европейским потребителям. Если вспомнить о предложении Дохи профинансировать силовую акцию западной коалиции в любой конфигурации против Дамаска, становится очевидным: на мировой арене появился чрезвычайно азартный и амбициозный игрок, который знает, как заставить действовать в своих интересах даже ведущие державы мира.
Автор статьи — бывший российский дипломат в Катаре, специалист по инвестициям в энергетику стран Ближнего Востока и Северной Африки. Только что вышла в свет его книга "Катар в XXI веке: современные тенденции и прогнозы экономического развития" о секретах модернизации эмирата и о том, как сырьевая монархия превратилась в одного из самых заметных игроков мировой политики.
Эльдар Касаев
Источник:
Коммерсантъ.ru
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий