Ахмадинежад в Ираке. Визит с интригой

Махмуд Ахмадинежад, полномочия которого истекают немногим менее чем через две недели, неожиданно посетил Ирак, страну, в которой градус сунниито-шиитского противостояния и внутренних политических, социальных, этнических противоречий достигает критической отметки. Страну, которой нынешний Рамадан не принес ни мира, ни умиротворения – взрывы уже убили в этот священный месяц около 200 человек, и нет сомнений, что количество жертв и среди шиитов, и среди суннитов к концу поста возрастет. Почему же именно Ирак стал финальной точкой внешнеполитической активности уходящего президента Исламской Республики? Только ли экономические вопросы, вроде ежедневных поставок 25 миллионов кубометров иранского газа для иракских электростанций по новому газопроводу, открытие которого запланировано на конец августа, обсуждались в ходе этого визита? 

Отношения с Ираком всегда играли особую роль в той концепции внешней политики Исламской Республики, которая сформировалась в период двух президентских сроков Махмуда Ахмадинежада. Именно он был первым президентом Ирана, который нанес визит в Багдад после долгого перерыва в 2008 году. И визит этот был более чем успешен, поскольку позволил тогда Ирану добиться главной стратегической цели - согласовать интересы двух стран и ускорить вывод из Ирака 160-тысячного  американского воинского контингента.

После 14 июня, когда в Иране прошли выборы  нового президента, критиковать внешнюю политику Ахмадинежада стало модным. Но неплохо бы помнить, что стабилизирующее воздействие Ирана на пост-саддамовский Ирак во многом сделало ситуацию в регионе более безопасной. В ходе того, пятилетней давности визита, Ахмадинежад, отвечая на обвинения Вашингтона о том, что именно Иран несет ответственность за террор в Ираке и в регионе в целом, парировал: «Шесть лет назад в нашем регионе не было террористов. Мы стали свидетелями их появления и присутствия сразу после того, как другие высадились в этой стране и в регионе. Разве не законченными циниками являются те, кто, имея в Ираке 160 тысяч военнослужащих, обвиняют нас во вмешательстве». 

Стабильность и развитие Ирака изначально были приоритетом Тегерана, и курс на это выдерживался вопреки сложностям, которые возникали постоянно, в том числе – и в ходе первого визита Ахмадинежада в качестве президента Ирана в Багдад. Именно в ходе того визита стало ясно, что отношения между иранским президентом и великим аятоллой Али Систани, духовным вождем иракских шиитов, не сложатся. Тогда, вопреки уже утвержденной программе, Али Систани отказался от личной встречи с Ахмадинежадом, а ровно через две недели принял у себя в резиденции мэра Тегерана Мохаммад-Багера Калибафа, бывшего соперником Ахмадинежада на президентских выборах 2005 г. Не состоялась встреча Систани и Ахмадинежада и в этот визит. 

Логистика и «черные рыцари» 

Но подобное досадное обстоятельство не могло оказать серьезного влияния на ирано-иракские отношения по одной простой причине: Исламская Республика была заинтересована в стратегическом партнерстве с Ираком.  И ради этого Ахмадинежад готов был переступить через личные обиды, предложив выстраивать взаимоотношения с Великим аятоллой по линии духовенства, через канцелярию духовного лидера  Али Хаменеи, а свои усилия сосредоточив на развитии экономических отношений. Именно экономическое сотрудничество с Ираком в период с 2008 по 2011 годы представляло наибольший интерес для Исламской Республики. 

И дело здесь не только в росте торгового оборота, который, кстати, в минувшем году превысил 12 млрд. долларов, причем 98 процентов этой суммы пришлось на экспорт Тегерана в Багдад, а Ирак за этот период экспортировал в Иран товаров на 83 миллиона долларов. В условиях, когда удавка американских санкций затягивалась все туже, Ирак стал для Ирана своеобразным «окном в мировую экономику». Западные эксперты, специализирующиеся на теоретических вопросах применения экономических санкций и повышения их эффективности, используют термин «черный рыцарь» (black knight), под которым понимаются торгово-экономические партнеры, которые ради получения дополнительной прибыли или же политических выгод помогают нарушать санкционный режим или, как минимум, ослабляют негативные последствия его введения. Именно таким «черным рыцарем» и стал Ирак для Исламской Республики.

Причем, обход санкций осуществлялся по всем направлениям – от торговых до финансовых операций. К примеру, Ирак резко увеличил импорт автомобилей из Ирана, после чего они широко расходились по всему региону. В октябре 2010 г. американские эксперты выявили, что целью недавнего открытия двух частных иранских банков в Ираке было, в первую очередь, обслуживание международных финансовых транзакций компаний из ИРИ. Более того, один из этих финансовых институтов оказался связан с попавшим под действие санкций банком «Мелли». Совершенно очевидно, что стратегическое партнерство с Ираком позволяет сегодня Тегерану по-прежнему получать необходимые товары, технологии и инвестиции, а также иметь выход на международную финансовую систему. А после 2011 года к экономической заинтересованности добавилась и геополитическая логистика. Ирак стал коридором для поставок иранской техники в Сирию, важнейшим каналом, по которому Тегеран осуществляет поддержку Башара Асада и Сирийской республики, отражающей агрессию салафитских «джихадистов».

Непростой аль-Малики

Разумеется, иракская сторона подходила и подходит к стратегическому партнерству с Тегераном предельно прагматично, стараясь извлечь экономические и политические выгоды от собственной «нужности» по максимуму. И свою часть «оплаты» за партнерство Иран вносил в полном объеме, несмотря на то, что Нури аль-Малики всегда был для Тегерана очень сложным партнером.  

Вопреки сложившемуся убеждению, иракский премьер не является ни «проамериканским», ни «проиранским». Будучи убежденным шиитом, он, тем не менее, в первую очередь позиционирует себя как арабский и иракский националист. Его сотрудничество с Ираном продиктовано, в первую очередь, политическими интересами части иракской элиты, а уж затем – какими-либо идеологическими соображениями. Впрочем, и в отношении США он придерживается столь же прагматичного подхода.  

Все эти сложности иранская сторона осознавала и осознает, а потому, не питая особых иллюзий на его счет, все же считает необходимым оказывать аль-Малики поддержку в критические моменты политического противостояния в Ираке, как это было в 2010 году, когда Тегеран, используя все свое влияние, буквально заставил сторонников «ас-Садр» поддержать его кандидатуру на пост премьера. Сравнение официальных заявлений Ахмадинежада и аль-Малики, сделанных в ходе нынешнего визита – яркий пример того, каким непростым партнером для Тегерана является иракский премьер. 

«Процветание, прогресс и безопасность Ирака воспринимается нами как процветание, прогресс и безопасность Ирана», заявил иранский президент. «Мы полны решимости использовать все доступные возможности для развития братских отношений. Исламская Республика Иран не видит никаких ограничений для дальнейшего расширения связей с Ираком». Нури аль-Малики был куда как более сдержан: «Сегодня Ирак проводит политику "открытых дверей", и мы выступаем за расширение сотрудничества и отношений с дружественными странами с общими историческими и культурными традициями».

И здесь возникает интересная коллизия, решение которой дает ответ на вопрос об истинной  подоплеке визита Ахмадинежада в Ирак. С одной стороны, визит в страну, которая в его президентский срок стала, пусть и с оговорками, стратегическим партнером Исламской Республики, можно было бы рассматривать как попытку уходящего президента подчеркнуть свои заслуги. С другой стороны, ему уже нет смысла «подыгрывать» той части иракской элиты, которая стоит за аль-Малики, можно проявить столь присущую ему эмоциональность. Однако, ни того, ни другого не происходит.

«Иракский фронт»

И не происходит именно потому, что истинные причины визита Ахмадинежада в Ирак – гораздо глубже. Сегодня сложилась ситуация, когда Ирак стоит на грани гражданской войны, в чем Иран абсолютно не заинтересован, но в тоже время – заинтересованы антисирийские и антииранские силы. И на Ираке их интересы сомкнулись. Сегодня Ирак становится полем, где разворачивается новая партия в геополитические шахматы. «Выход» из сирийского конфликта Турции и Египта, ослабление позиций Катара в региональных делах, предстоящая «зачистка» исламистов на Синае – все эти события летних месяцев формируют новую геополитическую ситуацию, последствия которой уже начал ощущать Ирак, в частности – в ожесточенности суннито-шиитского противостояния. Трудно не заметить, что за акциями протеста в регионах компактного проживания арабов-суннитов в полный рост стоит «Аль-Каида в Ираке», что в эскалации суннито-шиитского противостояния активное участие принимают «джихадисты», в том числе – и из числа «сирийской оппозиции», стремящейся поквитаться с шиитами Ирака, представители которых воюют на стороне Асада. Собственно, определенная часть иракской «суннитской оппозиции» уже контролируется «джихадистами», требования самой этой оппозиции постоянно меняются. Становится понятным, что их основная цель – не восстановление «попранных прав суннитов», а, как минимум, удаление шиитов из правительства. Как максимум – раскол той части Ирака, которая остается после фактического выхода Курдистана, на суннитский и шиитский.

Нет никаких сомнений в том, что подобный «передел» ввергнет Ирак в кровавый хаос. Но одновременно – создаст серьезные проблемы для Ирана, который, будучи связан конфликтом в Сирии и, испытывая серьезные экономические трудности, совершенно не заинтересован в возникновении нового «фронта» суннитско-шиитского противостояния. Гражданская война в Ираке обернется его раздроблением, а следовательно – исчезнет и коридор в Сирию, и экономическое «окно» в мировую экономику. Именно поэтому Иран через своих представителей призывает аль-Малики и других лидеров шиитов проявлять сдержанность и стремиться к разрешению возникшего кризиса политическими методами.

Драматизма ситуации добавляет то обстоятельство, что встревоженный развитием внутрииракского кризиса аль-Малики выражает готовность к расширению сотрудничества с США. В начале июля Мартин Демпси, председатель Объединенного комитета начальников штабов, заявил, что США готовы увеличить объемы военной помощи (и количества советников) Ливану и Ираку. Примечательно, что готовность эта мотивируется «повторным появлением Аль-Каиды». Багдад воспринял данную инициативу весьма благожелательно – советник премьера по СМИ Али аль-Муссави практически на следующий день после заявления Демпси объявил, что Багдад «будет приветствовать увеличение объемов военной помощи со стороны США».

Данное заявление Багдада вызвало предельно настороженное отношение в Тегеране, что вполне объяснимо. В ходе визита в Ирак в начале апреля нынешнего года, руководитель иранской службы безопасности Хейдар Мослехи, встречаясь с Нури аль-Малики, с лидером Исламского Верховного Совета Ирака Аммаром аль-Хакимом и советником по национальной безопасности Фалехом Файядом, предложил Багдаду полноценное и всестороннее сотрудничество в сфере безопасности. На что получил весьма уклончивый и неопределенный ответ. А на американское предложение иракская сторона ответила куда как более оперативно.

*************

Проблема обеспечения внутренней стабильности Ирака (разумеется – без привлечения внерегиональных игроков) становится новым и серьезным вызовом для политического руководства Исламской Республики Иран. Решать ее иранской элите придется сообща, отложив политические разногласия, используя все имеющиеся политические ресурсы. И блиц-визит президента Ирана в Багдад накануне окончания сроков его президентских полномочий стал первым шагом в направлении поиска данного непростого решения. Как опытный политик, Махмуд Ахмадинежад  раньше и острее всех почувствовал необходимость в этой поездке, ему нужно было еще раз взглянуть на соседнюю страну изнутри, чтобы с легкостью Большого мастера нанести последний штрих в завершении Картины, над которой он и его команда неустанно работали на протяжении последних восьми лет.