02 марта 2012
Интерес к другим странам и народам определяется не одной лишь их величиной, географическим соседством, весом в международных делах, но больше того - содержательной стороной их существования, привлекательностью духовного облика, ощущением исторической значимости пути, сходством судеб, не всегда, быть может, угадываемым. Если говорить об Иране, то обращенный к нему взгляд наших соотечественников обусловлен всеми перечисленными выше причинами, да плюс к тому близостью, опять же не только географической, но и исторической, к Кавказу, главной ныне болевой точке России. К тому же, и это важнейшее обстоятельство, на отношение к закаспийскому соседу очевидным образом накладываются наши внутренние идейные размежевания: если одни всегда и во всём готовы признавать правоту Ирана, видя в нём едва ли не единственную силу, противостоящую лагерю мировой либеральной агрессии, другие же, из доморощенных либералов, безоговорочно наделяют «страну аятолл» всеми атрибутами зла. При этом те и другие нередко считают излишним сверить свою позицию с реальным образом страны, довольствуясь малосодержательными идеологическими клише. Между тем духовно-политический опыт иранского общества за последние тридцать лет столь значителен и своеобразен, что, несомненно, заслуживает более серьёзного отношения. К тому же в нынешнем положении нашей страны есть немало сходного с тем, что испытывал Иран накануне народной революции 1979 года: размытость национальных ориентиров, зависимость от международных финансовых центров, безумная роскошь правящей элиты на фоне массовой нищеты, определяющее влияние компрадорских сил, проникшая во все поры жизни коррупция, преступность, наркомания, упадок национальной культуры, моральное разложение верхов - и все это под флагом “общечеловеческих ценностей”, под которыми понимаются ценности одной хоть и богатой, и сильной, но весьма отдаленной иноверной страны. И нельзя не поразиться тому, как все выше названное в Иране было преодолено - решительно и за самый короткий срок, без страха и оглядок на чужое мнение. Народ, осознавший свое национальное достоинство, духовно очнувшийся, свергнувший навязанных идолов и обратившийся к истокам отеческой веры, оказался способен сотворить себя заново, вернуться на историческую сцену обновленным и исцелившимся, исполненным новых творческих сил. И нет ничего удивительного в том, что иранская революция, её идеалы и вожди вызывали и вызывают в правящих верхах Запада откровенное недоброжелательство, а в последнее время и военные угрозы. Невозможно найти там понимание и сочувствие тому народу, кто вознамерится освободиться от влияния и гипноза заокеанских “ценностей”, чтобы устроиться самому на основах своего традиционного миропонимания. Любой протест против ли экономического эгоизма Запада, против ли циничной философии “общества потребления”, против ли растлевающей и оглупляющей масс-культуры воспринимается в «свободном мире» как бунт, требующий немедленного наказания. Не зря имам Хомейни называл западные страны, прежде всего США, высокомерными. Их идеологи и пропагандисты (как и референты в нашей стране) не допускают даже мысли о том, чтобы кто-то смел иначе, по-своему понимать смысл свободы и демократии, ставить на первое место в жизни не сытость сытых, а желание накормить голодных, не служить сильным, а защитить слабого. Они не представляют, что кто-то может искренне презирать славу и богатства в западном варианте, предпочитая им аскезу и жертвенность. В конце двадцатого века, когда социализм в лице СССР, утратив энергетику движения и историческую перспективу, стал сходить с политической арены, в Иране осуществилась подлинно духовная революция, поставившая себе целью заново воссоединить государственность и религию, вернуть нацию к духовным истокам, соединить современную жизнь, не отказываясь ни в чем от ее интеллектуальных и технических достижений, с национальной культурой, с такими «архаичными» и вечными основаниями, как социальная справедливость, нравственность в политике и общее послушание добру, и на этой основе добиться сплочённости и преумножения народа. В этом уникальность духовного опыта Ирана после 1979 года. * * * Великий немецкий поэт и мыслитель Иоганн В. Гёте в «Западно-восточном диване», книге, открывшей Европе культуру Персии, высказал замечательно-верную мысль: «Собственной, единственной и глубочайшей темой истории мира и всего человечества, которой все прочие подчинены, остаётся конфликт веры и неверия. Все те эпохи, когда царит вера, под каким бы видом она ни представала, - блестящи, они возвышают душу, они плодотворны для своего времени и для последующих эпох. Напротив того, все те эпохи, когда торжествует свои жалкие победы неверие, под каким бы видом то ни было, пусть даже на мгновения слепит оно ложным блеском своим, исчезают в глазах потомков, ибо никому не по нраву заниматься познанием бесплодного». Напряженные отношения Ирана с либеральным Западом, их взаимное идейное неприятие – это прежде всего и главным образом конфликт веры и неверия. С одной стороны – духовное восприятие мира, традиционализм, мессианское видение истории и политики, привнесение религиозных норм в повседневную жизнь общества, с другой – эгоистический практицизм, философия успеха любой ценой, «постхристианская» доктрина аморализма, гедонизма и потребления. Можно не быть мусульманином, не разбираться в исламской догматике, но начиная изучать современный Иран, открывая произведения аятоллы Хомейни или философа Али Шариати, видишь, что попал в другой мир, коренным образом отличающийся от привычного. Пробелы нашего образования, пропитанного духом западничества, не позволяют легко освоиться с системой ценностей ислама, ставшего не только верой, но и образом жизни для сотен миллионов людей. Для вероучения шиитов, господствующего в Иране, характерно представление о “сокрытом имаме”, взятом живым на небо, где он пребудет до Страшного суда, незадолго перед которым в образе Махди (своего рода мессии) явится на землю, чтобы установить царство правды и справедливости. Среди шиитов живет вера, что будущий Махди уже пребывает среди людей и лишь ждет своего часа, чтобы возглавить победную борьбу добра со злом. А до этого его миссию на земле воплощает шиитское духовенство. Называя Хомейни имамом, иранцы лишь отдавали должное его благочестию, праведной жизни, твёрдости в отстаивании святынь ислама. Сам же он никогда не отождествлял себя с Махди. Но говорил: «Религия - это единственное, что удерживает человека от предательства и преступлений». Верующие мусульмане не должны мириться с угнетением и несправедливостью, убеждал имам Хомейни. Им надлежит не пассивно ожидать наступления «царства Махди», а неустанно бороться за него, целеустремленно готовить себя к приходу мессии. Духовенство обязано взять на себя ответственность за управление страной, поскольку является посредником между верующими и «сокрытым имамом», олицетворяющим божественную суть власти. Да, вождя иранской исламской революции нельзя назвать, подобно Ганди, апостолом ненасилия. Если находить аналогии в русской общественной мысли, то Хомейни следовало бы сравнивать не с Львом Толстым, а, пожалуй, с Иваном Ильиным, считавшим правомерным и оправданным принуждение к добру тех, на кого не действуют убеждения. “Человек – чудесное творение, но оно способно развиться и в божественное, и в дьявольское существо!” - говорил Хомейни (помните у Достоевского: «Нет, широк человек, слишком даже широк!»). И далее: “Культура является либо источником народного счастья, либо его бедой. Чужая культура оружие более смертельное, чем даже пушки и танки в руках врагов. Если культура продажна, то молодежь потеряна для нас”. Но именно юноши и девушки составили первые ряды борцов с шахским режимом в 1979 году. После десятилетий господства ущербной идеологии “общества потребления” и американской масс-культуры их увлекла суровая проповедь нравственного максимализма, духовной свободы и сочувствия угнетенным. * * * Духовенство и революция! Ислам и прогресс! Для догматических умов, что на Западе, что в тогдашнем СССР, эти понятия были не совместимы. Политологи и там, и здесь были явно обескуражены. Немного придя в себя, привычной лексикой заговорили о «реакционности», «религиозном мракобесии», «возврате к средневековью». Но все эти формулы-заклинания мало что объясняли. Главное, не давали ответ на главный вопрос - с кем и куда пойдет Иран, на чью сторону мировых баррикад встанет? Все, что проповедовал и начал осуществлять вернувшийся на родину после изгнания Хомейни, не могло нравиться ни привыкшему к иранской покорности Западу, ни атеистическому «Востоку». Режим, выкинувший из страны вместе с шахом иностранные военные базы, американских разведчиков, советников и бизнесменов, обескровивших национальную экономику, естественно, навлёк на себя обвинения «свободного мира» в радикализме, фанатизме, терроризме и т.д. Но и советских руководителей не могли не обеспокоить призывы нового иранского лидера к религиозному возрождению общества, к пробуждению исламского мира. Они еще способны были понять желание иранцев избавиться от шахской тирании, иностранной зависимости, восстановить национальный характер экономики, социальную справедливость. Но требование исламского правления было для них непонятно и враждебно. В принятой после победы революции новой конституции страны воплощёны принципы исламского правления. В ней утверждается контроль религиозных институтов над всеми сторонами политической и общественной жизни страны и забота о нравственном состоянии и развитии способностей каждого гражданина. «Призыв к добру, проповедь одобряемого и запрещение не одобряемого является всеобщей обязанностью людей друг к другу, государства к народу и народа к государству» (ст.8). «Никто не имеет права под предлогом свободы нанести ущерб политической, культурной, экономической и военной независимости, а также территориальной целостности Ирана. Ни одно должностное лицо не имеет права под предлогом защиты независимости и территориальной целостности страны ущемлять законные свободы, даже путем издания законов и иных нормативных актов» (ст.9). Выше всех других политических и общественных институтов находится рахбар - признанный духовный лидер нации, который в силу своих человеческих качеств, благочестия и учености, руководствуясь указаниями священных книг, способен оценивать действия президента, премьера, министров, законодательного собрания. Экономика объявлена не целью, а средством «искоренения нищеты и лишений и удовлетворения потребностей человека в процессе его развития, сохранения его достоинства». «Экономическая система основана на трех секторах - государственном, кооперативном и частном, при регулярном и правильном планировании» (ст.44). Частная собственность уважается при условии, что она приобретена законными путями, к которым не относятся ростовщичество, взятки, растраты, воровство, азартные игры, организация мест разврата и т.д. «Собственность лидера страны, Президента, заместителей Президента, министров, а также их жен и детей проверяется главой судебной власти до и после окончания службы указанных лиц на предмет предотвращения ее незаконного приращения» (ст.142). На включении в конституцию последней статьи настоял сам Хомейни. Он говорил: «В тот день, когда правители начнут думать о переселении во дворцы, нам следует зазвонить в колокол, зовущий на похороны правительства и государства». Рахбар был первым, кто представил в Верховный суд республики список своего имущества. Тотчас после его кончины судьи снова оценили собственность Хомейни, но не обнаружили в ветхом домишке на окраине Тегерана, который арендовал глава государства для своего проживания, ничего, кроме книг и старой утвари. Земля, унаследованная им от отца, ещё при жизни была передана в пользу неимущих. Насколько же разнится образ имама от «морально свободных» западных лидеров с их Мониками, неизбывными финансовыми скандалами и мишурой внешней респектабельности! Сердце Хомейни горело любовью ко всем угнетенным и обделенным людям земли, «какой бы национальной и религиозной принадлежности они ни были». Но его сила, как духовного лидера, заключалась в том, что он руководил народом, сохранившим веру, религиозные традиции и духовно окормляемым авторитетным и убежденным духовенством, а не людьми атеистического воспитания, легковерными, морально не стойкими, инертными, легко поддающимися примитивным соблазнам. В своем обращении от 1 января 1989 года к М. Горбачеву имам Хомейни писал: «Основная проблема вашей страны лежит не в вопросах собственности, экономики и свободы. Ваши трудности заключаются в отсутствии истинной веры в Бога». Обращаясь к опыту безбожного Запада, предостерегал иранский лидер, «вы не только не излечите свое общество от недугов, но придете к тому, что другие будут вынуждены исправлять ваши ошибки». За прошедшие после революции три десятилетия, Иран пережил настоящий демографический бум - его население увеличилось почти вдвое, с 36 до 65 миллионов человек! Древняя страна помолодела: две трети иранцев теперь моложе 25 лет. Американские санкции не смогли остановить всестороннее развитие страны, ежегодно приращивающей свой экономический потенциал. Государство не выпускает из своих рук крупную промышленность, банки, страхование, энергетику, связь, не отказывается от пятилетнего планирования, обеспечивает бесплатное среднее образование. Во внешней политике Иран твердо стоит за государственный суверенитет, многополярный мир, противостоит в своем регионе силам «нового мирового порядка», прибегающим в целях маскировки империалистической политики к провоцированию в странах псевдодемократических движений. Принципы Исламской революции, сформулированные рахбаром Хомейни, всё его политическое наследие в сегодняшнем Иране играют по-прежнему главенствующую роль. Президент Ахмадинежад смог адаптировать их к актуальным запросам и потребностям общества, к текущим мировым реалиям. В настоящее время социо-культурном поле Ирана заметно некоторое противостояние революционного ислама и реформаторских идей, направленных на ограничение влияния духовных властей на государственные дела. Это привносит известное оживление в политическую жизнь страны, необходимый дух соперничества и дискуссий. Но того, что называют «пятой колонной», в Иране не наблюдается – перед лицом внешних угроз народ остаётся единым. Геннадий Литвинцев, историк, член Международной гильдии писателей г. Воронеж
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий