Резолюция чрезвычайной сессии МАГАТЭ и иранская ядерная программа

07 февраля 2006
A A A


А.А.Розов Вне зависимости от дальнейшего развития событий вокруг иранской ядерной проблемы февральская сессия Совета Управляющих МАГАТЭ, созванная в чрезвычайном порядке в связи с углублением кризиса вокруг Ирана, впервые, пожалуй, продемонстрировала всю серьезность намерений Тегерана идти «до победного конца» в отстаивании национальных задач в области атомной энергетики. Другим существенным итогом сессии стало глубокое расшатывание позиций сторонников мирно-дипломатического урегулирования иранской проблемы. Что характерно, никаких «революционных новшеств» текст резолюции в себе не несет. Помимо, разве что, «информирования генеральным директором МАГАТЭ М. аль-Барадеи Совета Безопасности ООН» об иранском сюжете, в частности, о «необходимости выполнения Ираном требуемых Советом Управляющих шагов» и о «содержании всех докладов и резолюций МАГАТЭ, относящихся к данному вопросу» (параграф 2 резолюции). Более того, резолюция содержит ясный и убедительный сигнал, адресованный Тегерану, что досье остается в рамках МАГАТЭ как минимум до очередной сессии Совета Управляющих в марте 2006 г., до которой иранская сторона имеет возможность маневрировать и выбирать приемлемый для нее формат продолжения дипломатического диалога, потенциал которого далеко не исчерпан. Среди наиболее тревожных для Тегерана положений резолюции можно выделить пункт f преамбулы, в котором отмечается, что спустя три года инспектирования иранских объектов Агентство пока не может дать заключение о полном отсутствии в Иране «незадекларированных ядерных материалов или программ». Кроме того, в резолюции выражается «серьезная озабоченность» в связи с иранской ядерной программой и вывод о том, что на данном этапе именно Иран «должен предпринять активные меры по укреплению доверия». Наконец, параграф 1 резолюции предписывает иранской стороне вернуться к ситуации до августа 2005 года, а именно – приостановить полностью все виды работ, включая научно-исследовательские на всех объектах, относящихся к обогатительной и перерабатывающей деятельности, пересмотреть решение о сооружении реактора на тяжелой воде (имеется в виду объект в Араке), полностью выполнять положения Дополнительного протокола к Соглашению о гарантиях с МАГАТЭ, в ожидании ратификации Доппротокола продолжать руководствоваться положениями Соглашения, подписанного Тегераном в декабре 2003 г. Но и в этих требованиях нет никакой принципиальной новизны – они отражают уже известную позицию Агентства. Но в то же время, возникает ощущение, что после сессии МАГАТЭ произошел некий психологический перелом, который значительно приближает вероятность решения иранской ядерной проблемы с применением санкционно-военного инструментария. Причина этого перелома кроется в бескомпромиссно жесткой и неуступчивой тактике, избранной политическим руководством Ирана в августе 2005 г. (после президентских выборов) и реализуемой до настоящего времени. Складывается впечатление, что иранская сторона действует в таком ключе намеренно, стремясь окончательно «обрубить концы» и лишить себя всех возможных «точек возврата». На самом деле, эти действия далеко не так безрассудны, как представляются на первый взгляд. По крайней мере, если отбросить всю сопутствующую «шелуху», эффективность «агрессивной тактики», реализовать которую высшее руководство страны поручило молодому и светскому неоконсерватору – М.Ахмадинежаду – пока полностью оправдана. За последние полгода Тегерану удалось как никогда близко продвинуться к заветной цели получить право называться «ядерной» державой, пусть и регионального масштаба (речь идет пока исключительно о мирных технологиях). При этом, конечно, в «решительных» действиях иранского руководства заложен риск высочайшей степени, но в случае успеха дивиденды будут также колоссальными. Если же задание будет провалено, то конец наступит для политической карьеры М.Ахмадинежада и его команды, однако правящая верхушка при этом пострадает в наименьшей степени. Как ни парадоксально, иранская сторона всячески стремилась сделать так, чтобы резолюция на чрезвычайной сессии МАГАТЭ в феврале была обязательно принята. И чем жестче, тем это было бы больше на руку Тегерану. Расчет был сделан на то, что принятие резолюции сможет «развязать ему руки» для более решительных действий в реализации ядерной программы, оправдать все прежние решения, принятые с августа 2005 г. и предписывающие разморозить отдельные элементы ядерной программы. Эта ставка иранской стороны оправдалась, но не вполне: вмешательство российской и китайской сторон позволило «смягчить» формулировки в тексте резолюции и ограничиться лишь «информированием Совбеза ООН», но без права вмешательства как минимум до марта с.г. И тем не менее, иранская сторона пошла на сознательное обострение ситуации. В ответ она выдвинула неожиданный ультиматум: даже если дело ограничится «информированием», Тегеран воспримет этот шаг негативно и пойдет на сворачивание своего сотрудничества с МАГАТЭ. Таким образом, проделанная иранским руководством разрушительная работа по подрыву дипломатических шагов оказалась весьма эффективной. К январю 2006 г. были ликвидированы последние надежды на решение ядерной проблемы путем переговорного процесса в формате «Иран-евротройка». Затем Тегеран до предела обострил свои отношения с МАГАТЭ, вынудив того на принятие жесткой резолюции в сентябре 2005 г. и созыв чрезвычайной сессии в феврале 2006 г. Накануне нынешней внеочередной сессии Совета Управляющих МАГАТЭ Тегеран заявил, что в случае принятия резолюции с упоминанием в том или ином ключе Совета Безопасности, он потеряет доверие к этой международной организации. Теперь, иранская сторона прилагает максимум усилий, чтобы мартовский доклад гендиректора МАГАТЭ М. аль-Барадеи был как можно более критическим. После принятия резолюции спикер парламента ИРИ Г.А.Хаддад-Адель заявил о намерении Ирана выйти из Дополнительного протокола к Соглашению о гарантиях с МАГАТЭ. Эта мера позволяет Ирану обходить «внеплановые» и «неожиданные» проверки со стороны инспекторов Агентства. Последним, пожалуй, препятствием на пути амбициозных идей Тегерана фактически остается российское предложение о создании совместного предприятия по обогащению урана на территории России. Но и здесь иранцы пытались нащупать слабые места, чтобы заставить российских переговорщиков снять свое предложение. Сначала Тегеран решил воспользоваться китайским фактором и предложил расширить состав участников совместного предприятия за счет Пекина (при этом с иранской стороны звучали намеки, что, дескать, на китайцев будет возложена лидирующая роль в трехсторонней сделке). Затем, объявив о «недоработанности» российского предложения иранцы попросту тянули время, пока не заявили, что смогут принять его лишь частями, но их самое принципиальное условие – обогащение только на иранской территории – остается в силе. Тем не менее, благодаря гибкости российской дипломатии, острые углы удалось преодолеть и предложение Москвы «осталось на столе переговоров». Причем, даже после того, как иранский президент М.Ахмадинежад публично заявил, что есть причина сомневаться в гарантированности поставок ядерного топлива из третьих стран (намекая на создание СП по обогащению на территории России) и отметил в этой связи, что «иранский народ не поддастся на обман». В довершение ко всему для дискредитации российского предложения в Тегеране воспользовались пунктом об информировании Совета Безопасности ООН, содержавшимся в резолюции СУ МАГАТЭ, в пользу которой проголосовала и России. О намерении включить этот пункт в текст февральской резолюции было известно заранее: об этом была достигнута договоренность на предварившей сессию Совета Управляющих встрече мининдел постоянных членов СБ ООН в Лондоне. С того момента иранская сторона приступила к серьезной критике этого пункта, напрямую увязывая его с российским предложением. В итоге, после принятия резолюции по Ирану заместитель руководителя иранской команды переговорщиков Дж. Ваэди заявил, что в нынешних условиях «горячей ситуации» Тегеран скорее всего не намерен рассматривать российское предложение. Тем не менее, в нынешней непростой ситуации вокруг Ирана предложение России пока представляет собой единственную реальную возможность достижения компромисса между Тегераном и Западом по ядерной проблеме. Других мирных путей решения конфликта Тегеран просто не оставил. Пока складывается такое ощущение, что он сознательно идет и на постепенное отклонение российского предложения. Иранское руководство стимулирует безнаказанность проводимых им действий и успех «агрессивной тактики» в ядерном вопросе. Оно пытается на этой волне заполучить максимальное количество дивидендов, но не осознает, что слишком заигралось. Кроме того, из поля зрения иранского руководства выпал другой значительные фактор – социально-экономический. Предвыборные обещания иранского президента по реформированию этого сегмента реализуются медленно, а предлагаемые европейцами дивиденды в торгово-экономической сфере (инвестиции, технологии, вступление в ВТО) отпали после разрыва ядерного диалога с ЕС. Нынешняя ставка иранского руководства – на военную мощь (включая ракетный потенциал) и энергетические ресурсы (нефть и газ). В условиях усиления международной изоляции и экономических санкций Иран будет вынужден фактически перейти на военное положение, которое распространится на все гражданское население. Таким образом, эта тяжелая ноша в полном объеме ляжет на местное общество, включая молодежь, студенчество. Какой будет внутренняя реакция на милитаристскую политику президентской команды – неизвестно. Однако со всей очевидностью можно утверждать, что проводимая иранским руководством «опасная игра» на внешнеполитическом поле может подорвать экономическую структуру страны (особенно в случае снижения мировых цен на углеводороды). В любом случае, ситуация вокруг ядерной программы ИРИ перешла в решающую фазу. Иранская ядерная игра близка к своей развязке: либо мы получим новую региональную державу, к тому же с ядерным потенциалом (пускай даже мирным), либо регион Ближнего и Среднего Востока ожидает серьезнейший кризис, последствия которого будут иметь огромное влияние на ход глобального развития. В любом случае, Иран сейчас играет по очень высоким ставкам, которые он намеренно поднимает (как пример – февральская сессия Совета Управляющих МАГАТЭ), что, скорее всего, обосновано наличием у него каких-либо скрытых ресурсов либо козырей. Как минимум несколько козырей нам известно уже сейчас – Тегеран способен поднять волну «исламского освободительного движения» в регионе, подорвать стабильность в Ираке, «насолить» американцам в Афганистане. У иранской стороны имеются и другие широкие возможности. В том числе за счет манипуляций на нефтяном рынке. О том, какими дополнительными скрытыми ресурсами обладает Тегеран, доподлинно неизвестно. Хотя в последнее время в СМИ все чаще циркулируют всевозможные слухи и домыслы, которые в основном сводятся к одному: иранская сторона на пороге обладания ядерным оружием и, вероятнее всего, имеет скрытый ракетный потенциал, причем не только в виде известных ракет «Шахаб-3» (в последнее время фигурируют сведения о приобретении Ираном ракет у КНДР радиусом действия до 2500 километров). Если даже часть этих слухов окажется правдой, можно не сомневаться, что ядерная игра Тегерана будет продолжена. Имея на руках такие козыри, он не остановится на полпути и будет сознательно подрывать сохраняющиеся переговорные инициативы по решению ядерной проблемы, вплоть до выхода из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), возобновления процессов обогащения урана в промышленных масштабах, прекращения сотрудничества с МАГАТЭ.
Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.