26 августа 2005
Дина МАЛЫШЕВА После иракской военной операции, итогом которой стало низвержение багдадского диктатора, стали гадать, на кого следующего обрушится дубинка глобального "демократизатора" – на Саудовскую Аравию, Сирию, Ливию, Северную Корею или Иран. С первым "претендентом" – Саудовской Аравией отношения у американцев после 9/11 действительно не заладились – вплоть до того, что Пентагон принял решение о выводе с территории королевства своих военных баз. Однако неудачи в Ираке заставили Вашингтон в 2005 году вернуться к старому, проверенному временем партнеру, обладающему к тому же огромными запасами энергосырья, в котором США остро нуждаются: нефти в королевстве добывается до 9 миллионов баррелей в день, что составляет 11 % всего мирового производства. Сирия тоже вроде бы вывела себя из-под американского удара: ее войска покинули Ливан, дав возможность последнему без помех наслаждаться плодами своей "оранжевой революции", символом которой стал ливанский кедр. Ливийский лидер Муамар Каддафи, которого несколько десятилетий именовали на Западе не иначе как "спонсор терроризма", продемонстрировал чудеса политической эквилибристики, сменил имидж и с 2003 года добился потепления отношений с Европой и США. В немалой степени благодаря тому, что в активе у этого экстравагантного арабского enfent terrible – 100-миллиардные (в баррелях) запасы черного золота. Пусть они в шесть раз меньше саудовских, но они способны эффективно удовлетворить энергетический голод и американцев и европейцев. Что касается Северной Кореи, то Белый дом дал ее вождю совсем недавно временную индульгенцию, сообщив, что Пхеньян разрабатывает свою атомную программу в мирных целях и что надо просто проследить за тем, чтобы такие разработки не стали использоваться военными. А вот Иран, включенный, как и Северная Корея, в черный список Госдепартамента, так и остается "занозой", которую американцам никак не удается вытащить. Более того, на постсаддамовском Ближнем Востоке Иран постепенно становится ключевым стратегическим противником Америки, которая сознает, что Тегеран получает огромное преимущество от развязанной Вашингтоном в глобальном масштабе войны с террором. Так, благодаря стремительному росту мировых цен на нефть, вызванному политической нестабильностью на Ближнем Востоке, Иран за последние полтора года получил десятки миллиардов долларов дополнительных доходов, которые иранский режим намерен использовать для реализации своих ядерных и политических амбиций. Напомним, что в ноябре 2004 года Иран согласился приостановить работы по обогащению урана на время переговоров с "евротройкой" – Великобританией, Германией и Францией. Она тогда предложила Тегерану программу технологического, торгового и политического сотрудничества в обмен на полное прекращение Ираном работ по обогащению урана, который, как опасаются на Западе, может быть использован не только как топливо для АЭС, но и для создания ядерного оружия. Однако первое, что сделал победитель июльских президентских выборов Махмуд Ахмади Нежад буквально через день после того как его утвердил в должности духовный лидер Исламской Республики Иран аятолла Хаменеи, – он отверг подготовленный "тройкой" пакет предложений. Кямаль Харрази, занимающий пока пост главы иранского МИД, заявил, что данный пакет нарушает принцип суверенности и права его страны, подписавшей Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), который позволяет Ирану производить уран для АЭС. Уже 3 августа в ходе церемонии вступления в должность президент Ирана пообещал, что его страна не потерпит дискриминации со стороны наций, пользующихся политическими, научными и технологическими привилегиями. Духовный лидер Ирана Али Хаменеи пошел еще дальше, заявив: "Все высокомерные страны, особенно Великий Сатана (так в Иране, с подачи Хомейни, именуют США – Д.М.), должны знать: мы никому не позволим себя шантажировать". За словом последовало дело. 8 августа заместитель руководителя Иранского агентства по атомной энергии Мохаммад Саиди объявил в Исфахане о возобновлении работ по обогащению урана под контролем МАГАТЭ. В обнародованной позднее президентом "Общей программе внешней и внутренней политики" говорится о ядерном проекте, цель которого – приобретение "технологии производства ядерного топлива, используемого в мирных целях, при соблюдении международных договоров и в интересах народа Ирана". А 14 августа президент Ирана представил на рассмотрение парламента состав нового правительства страны. Ключевые посты в нем отведены сторонникам жесткой политической линии, коим является, например, будущий глава МИД Манушер Моттаки, который выступает против переговоров с Евросоюзом о ядерной программе Ирана и отвергает возможность любых уступок Тегерана. Тегеран, таким образом, продолжает дразнить Большого Сатану своей ядерной программой и щекотать нервы европейцам. При этом Запад обвиняют в Иране в двойных стандартах, напоминая, что ряд стран, включая Израиль, Пакистан и Индию, незаконно обладают ядерным оружием, а некоторые из них даже провели ядерные испытания; однако не их, а только Иран, Соединённые Штаты и их западные союзники намерены лишить права на развитие мирного атома. Как бы в подтверждении этого аргумента президент США Джордж Буш в интервью израильскому телевидению заявляет о возможности применения силы для решения иранской ядерной проблемы. В целом Вашингтон настроен серьезно. Хотя независимая комиссия международных экспертов подтвердила недавно в очередной раз, что атом в Иране – мирный, США продолжают настаивать на том, что Тегеран скрывает от международного контроля многие свои операции по обогащению урана. Полемика вокруг иранской ядерной программы не заслуживала бы особого внимания, если бы не одно "но": вторжению американцев в Ирак тоже предшествовала изнурительная дипломатическая возня вокруг "атомной бомбы", которую, якобы, прятали от инспекторов МАГАТЭ Саддам и его команда. Ее американские военные, собственно, так и не нашли, но дело было сделано: Ирак был оккупирован войсками "освобождения", прежний – баасистко-саддамовский – режим уничтожен и заменен лояльным Америке, а главное – был вроде бы установлен контроль над нефтепромыслами страны. Другое дело, потом все пошло не так, как было замышлено в вашингтонских кабинетах. Ирак стал до боли напоминать Алжир начала 90-х или Израиль времен второй интифады, превратясь в одну из "горячих точек" современной террористической войны. Не оправдались надежды на то, что в Ираке быстро восстановится нефтепроизводство, что иракская нефть сломит господство ОПЕК и, задвинув на второй план неформального лидера этой организации – Саудовскую Аравию, ослабит ее правящую династию. Оптимистический прогноз, согласно которому от Ирака после его захвата американскими войсками ожидали добываемой нефти до 6 миллионов баррелей в день в течение пяти лет, оказался утопией: в Ираке удается сейчас добывать не больше 2 миллионов баррелей. Иран же занимает по запасам углеводородов одно из ведущих мест в мире, и завладеть его ресурсами – огромный соблазн. Но решатся ли Соединенные Штаты после военно-политического фиаско в Ираке, а частично и в Афганистане, развязать войну еще и против Ирана? Едва ли. У нынешней американской администрации нет ни сил, ни времени, ни желания ввязываться в третью в регионе Большого Ближнего Востока войну. Тем более что Иран — это не сдавшийся практически без боя Ирак. По мнению многих военных экспертов, при вторжении в Иран вооруженные силы США ожидают огромные трудности. Иран будет сопротивляться и в случае нанесения военных ударов по его ядерным объектам. Официальный представитель иранского МИД Хамид Реза Ассефи, назвав "нереальным" заявление президента США, напомнил, что Иран располагает большими возможностями, чтобы защитить свое государство в случае, если Вашингтон "осуществит этот необдуманный поступок". Но дипломатическое наступление против "задиристого" Тегерана ведется. МАГАТЭ принимает 11 августа резолюцию, которая содержит требование, чтобы Иран полностью прекратил все работы, связанные с обогащением урана. Европейцы готовы вынести вопрос об иранской ядерной программе на обсуждение Совета Безопасности ООН с тем, чтобы, возможно, принять против Ирана в последующем политические и экономические санкции. В ответ на это представитель МИД Ирана заявляет, что возобновление работ по конверсии урана "не подлежит переговорам". Но международное сообщество оставляет для себя возможности к отступлению от занятой под давлением США жесткой позиции. В случае смягчения позиций Ирана лидеры ЕС предлагают провести новый тур переговоров 31 августа в Париже, а в сентябре созвать встречу министров иностранных дел "евротройки" (Великобритании, Германии, Франции) и Ирана. Нельзя исключить также, что в ООН за Тегеран вступятся КНР и Россия, а глава МАГАТЭ Мухаммед эль-Барадей в своем докладе о выполнении Ираном резолюций этой организации может опровергнуть обвинения США и Израиля в адрес Тегерана в связи с делом об обогащенном уране из атомного комплекса в Натанце. Летом 2003 года на территории этого комплекса иностранные наблюдатели нашли следы обогащенного урана, который используется при создании ядерного оружия. Однако после почти двух лет расследования эксперты МАГАТЭ согласились с объяснением, которое дали этому случаю иранские власти: следы обогащенного урана оказались на оборудовании, закупленном в Пакистане. Россия поставлена в связи со всей этой затеянной Вашингтоном возней вокруг Ирана перед нелегким выбором. С одной стороны, Иран – это ее сосед, с которым Россия по большому счету имеет проблем меньше, чем с каким-либо другим приграничным государством, включая сюда многих своих показавших изрядную склочность "братьев" и "сестер" по СНГ. Иран – в отличие от других государств Персидского залива или же Пакистана – не замечен как спонсор сепаратизма и терроризма на Северном Кавказе. Москва, кроме того, имеет длительный опыт сотрудничества с Ираном во многих сферах, в том числе и в ядерной – обстоятельство, которое в США вызывает особое возмущение. С другой стороны, Россия менее всего заинтересована, чтобы у ее соседей – и Иран, несомненно, в их числе – увеличивалось количество ядерных бомб. Хотя Москву на Западе сегодня и особо-то не привечают и у нее накопилось множество претензий к США, в России не могут не признать: за рассуждениями американцев в отношении иранской ядерной программы есть своя логика, и амбициозные и "несистемные" ядерные державы, наподобие Ирана, могут быть очень опасными. И уж тем более у России нет серьезных оснований вовлекаться в совместное с Ираном строительство антиамериканской "оси". Сегодня Россия может быть привлекательна для Ирана "своей ориентацией на противодействие однополярному миру". Но кто поручится, что завтра Россия, не числящаяся в Тегеране как партнер особо надежный, будет просто использована своим соседом как разменная карта в его трудном диалоге с Соединенными Штатами. Как и нет никаких гарантий в том, что Иран будет жертвовать ради России своими экономическими интересами, чего он, собственно, демонстрирует, развивая диалог с Украиной относительно строительства транзитного газопровода из Ирана в Западную Европу и в обход России. "Меморандум взаимопонимания" об этом был подписан в конце июля председателем правления украинской государственной компании "Нафтогаз Украины" с правительством Ирана, а также с "Газ де Франс". В августе начались предварительные переговоры по данному проекту, а в сентябре Украина планирует провести специальную международную конференцию. Премьер-министр Украины Юлия Тимошенко недвусмысленно поддержала проект ирано-украинского трубопровода, назвав его ключевым аспектом усилий Киева по снижению его зависимости от России (энергетическая независимость от России провозглашена едва ли не высшим национальным приоритетом страны). На Украине полагают, что сотрудничество с Ираном в области энергетики позволит Украине заработать деньги на транзите и избавиться от зависимости от российского газа. Задача эта стала особенно актуальной в свете неудачно закончившихся на днях для Украины переговоров в Москве между министром топлива и энергетики Украины Виктором Плачковым и главой Минпромэнерго РФ Виктором Христенко. Российский министр выступил с довольно жестким предупреждением: в следующем году Украине придется платить за прокачку газа по своей территории не по льготным тарифам (50 долларов за 1000 км), как сейчас, а по таким же, по каким покупает российский газ вся Европа – 160-175 долларов и выше. Что касается Ирана, то он, безусловно, заинтересованный в развитии своей газовой отрасли. Заинтересован он и в превращении Киева, благосклонно воспринимаемого в Европе, в своего важного энергетического партнера. И это происходит вне зависимости от того, нравится это Москве или нет. Такова логика рынка. Другое дело, что позитивный исход иранско-украинского проекта выглядит на ближайшую перспективу весьма проблематичным. Заигрывание Украины с Ираном можно пока рассматривать исключительно сквозь призму попыток Киева надавить на российскую сторону в выгодном для себя направлении. В Европе же есть серьезные опасения, что проект усилит ее энергетическую зависимость от Ирана и, соответственно, снизит уровень европейского сопротивления ядерным планам Тегерана, а также ослабит мотивацию и возможности по предотвращению таких планов. Данный проект может создать новый, возможно, существенный источник финансирования иранских стратегических программ, ускорив его атомные усилия и разработку баллистических ракет большего радиуса действия. Разрекламированный проект не имеет, кроме того, серьезной экономической основы до тех пор, пока он не заинтересует какие-либо влиятельные круги и компании на Западе – так, как это произошло с нефтепроводом Баку-Тбилиси-Джейхан, который завязан на геополитику больше, нежели на экономику. Возвращаясь к вопросу о выработке российской позиции в отношении Ирана, заметим: России, хотя и выгодно в какой-то мере развивать отношения с Ираном, ей в первую очередь следует помнить о собственных национальных интересах, о соблюдении баланса, при котором денежные потоки, идущие от чрезвычайно выгодного для российской казны заказа на строительство атомной станции в Иране, не затеняли бы проблемы, связанные с обеспечением безопасности России, шли в ущерб ее стратегическим интересам. Было бы ошибкой сейчас нервно отстраняться от отношений с Ираном и в целом с Востоком только для того, чтобы угодить Западу – так, как это было в 90-е годы. России меньше всего нужна война на юге Каспия – какой бы гипотетической она ни выглядела сегодня. Потому-то следует приложить максимум усилий для того, чтобы реализовать на практике официально заявленную МИД РФ позицию – решать вопросы, возникающие в связи с деятельностью Ирана в атомной области, не угрозами о возможности применения силовых методов для решения иранской ядерной проблемы, а политико-дипломатическими средствами – на основе норм международного права и в рамках тесного взаимодействия Тегерана с МАГАТЭ.
Источник:
Новая политика
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий