Встреча 18-ти государств-экспортеров нефти, прошедшая 17 апреля в Дохе (Катар), завершилась… ничем. Вопреки заявлениям о «серьезной озабоченности» падением мировых цен официальных представителей стран, входящих в ОПЕК, никто из них оказался не готов сделать решительный шаг – сократить добычу и пожертвовать частью своей доли мирового рынка ради призрачных перспектив возвращения основного источника их валютных поступлений к стоимости хотя бы до 50 долларов за баррель.
Если судить по комментариям биржевых аналитиков и финансистов – мало кто из них верил в то, что решение о заморозке объемов нефтедобычи состоится. Тем не менее, с февраля нынешнего года, когда Саудовская Аравия, Россия, Венесуэла и Катар заявили о готовности договариваться о подобном шаге и добиваться присоединения к нему других государств-производителей, цены за баррель «отыграли» с 27 до 40 долларов. Видимо, это был последний их скачок, и на перспективу – хотя любые прогнозы здесь весьма приблизительны − следует ожидать незначительных колебаний вокруг 30-35-долларовой отметки.
Собственно, то, что договориться не удастся, стало понятно с самого начала работы совещания. Представители Эр-Рияда - вопреки ранее достигнутым договоренностям, вопреки тому, что Тегеран объявил о своей позиции еще за сутки до того, как участники встречи прилетели в Доху - сразу же заявили, что поскольку за столом переговоров нет Ирана, то и говорить не о чем. После продолжавшихся почти два часа безуспешных попыток уговорить саудовскую делегацию смягчить позицию, участники встречи взяли перерыв и поехали на встречу с эмиром Катара. Местный министр нефти, Мухаммед бин Салех аль-Сада еще пытался уверить журналистов, что «все идет по плану», однако оптимизм собравшихся стремительно убывал. Чтобы окончательно исчезнуть после шести часов переговоров.
Основной причиной того, что участникам совещания в Катаре – страны ОПЕК плюс Россия - договориться не удалось, ряд наблюдателей поспешили назвать отказ Тегерана не участвовать ни в замораживании объемов нефтедобычи, ни даже в переговорах на эту тему. При том, что доля правды в этом утверждении есть, при том, что отсутствие иранских представителей изначально делало достижение каких-либо соглашений достаточно проблематичным, все же стоило бы отметить, что столь же проблематичным достижение договоренностей делало неучастие во встрече представителей США и Ливии. Но главными причинами фиаско катарской встречи стали, разумеется не вопросы явки тех или иных нефтепроизводителей, а, во-первых, позиция Эр-Рияда и, во-вторых, условия предлагаемой «заморозки».
Саудовская интрига
«В 2014 году доходы стран-членов ОПЕК составили примерно один триллион долларов. В прошлом году они сократились примерно на пятьдесят процентов. И в за три месяца 2016-го упали еще на 20%», − комментирует текущую ситуацию Даниэль Ергин, один из самых компетентных специалистов во всем, что связано с мировыми рынками нефти. – «Это создает огромные трудности для правительств этих стран. Бюджеты требуют секвестра, кредитные рейтинги падают, возрастает риск социальных потрясений».
Но, отмечает он же, степень остроты проблем, связанных с падением цен, для каждого государства-нефтепроизводителя различна. Если Ангола уже обратилась за помощью к Международному валютному фонду (МВФ), то у того же Эр-Рияда запас прочности куда как выше, что активно используется нынешним руководством Королевства. В том числе – и во внешней политике.
Еще в 2015 году, когда цены стремительно пошли вниз, руководство Саудовской Аравии, взвесив все «за» и «против», сформулировало основной принцип поведения в период удешевления их основного ресурса, нефти – «сохранение доли мирового рынка важнее цены». То есть, эта цена может падать, но объемы экспорта, в первую очередь – для крупных клиентов, должны сохраняться.
С учетом низкой себестоимости добычи и тех объемов золотовалютных резервов, которые были накоплены Эр-Риядом в «тучные годы», данное решение выглядит более чем разумным и, что важнее, вполне осуществимым. Даже при цене 20-25 долларов за баррель правящая династия имеет возможность не только сохранить «социальный пакет» для собственных граждан (трудовые мигранты, как все понимают, в это число не входят), но и запустить программу модернизации страны, официальная презентация которой состоится 25-го апреля нынешнего года.
А во внешней политике устойчивость саудовских финансов позволяет им активно интриговать, решая, при поддержке правящих кругов США и Израиля, главную задачу – сдерживание Ирана, противостояние распространению его влияния в регионе, от Саны до Дамаска и далее – везде. Что, собственно, было более чем наглядно продемонстрировано в феврале-марте нынешнего года, когда ничем не подкрепленные обещания Эр-Рияда сократить объемы добычи и тем самым остановить падение цен активно использовались на переговорах с Москвой и Вашингтоном по перемирию в сирийском конфликте.
Насколько искренни были саудиты, поддержав два месяца назад предложение о «замораживании» нефтедобычи на уровне января 2016-го года? Представляется, что ни в коей мере. Главным фактором для них были даже не цены, а позиция в этом вопросе Тегерана. Поскольку принимать на себя в одностороннем порядке какие-то ограничения, которые могут дать Ирану конкурентные преимущества саудиты не согласятся ни при каких обстоятельствах. А то, что Тегеран в игры по «заморозке» играть не будет – было очевидно с самого начала.
Почему иранцы не приехали в Доху?
«Мы пришли к выводу, что в Дохе будут встречаться те, кто всерьез готов обсуждать планы замораживания объемов добычи нефти и подписать соответствующее соглашение», − заявил в интервью иранским масс-медиа министр нефти страны Бижан Зангане. – «Но так как Иран не собирается ничего по данному вопросу подписывать, то нет и необходимости присутствия наших представителей на этой встрече».
Необходимо отметить последовательность Тегерана в данной ситуации. О том, что договоренности по замораживанию объемов ни в коей мере не отвечают интересам страны, официальные представители Исламской республики открыто и недвусмысленно заявляли и в феврале, и в марте. Поскольку для любого непредвзятого наблюдателя очевидно то, что сформулировал уже упоминавшийся Зангане: «Если Иран заморозит нефтедобычу... он не сможет извлечь выгоды от отмены санкций». И к чему тогда были годы сложнейших переговоров, маневры и компромиссы по ядерной программе? Для чего были огромные усилия, если в итоге ни бюджет страны, ни экономика не получит столь необходимых ей средств на преодоление последствий «калечащих» санкций?
Позиция Ирана вызвала раздражение у ряда российских комментаторов – некоторые из которых заговорили даже о «ноже в спину России» - и некоторое злорадство у комментаторов западных – вот, мол, чего стоит «стратегическое партнерство» Тегерана и Москвы. Но если посмотреть на ситуацию непредвзято, то картина начинает выглядеть совершенно по-иному.
Страны ОПЕК ежесуточно выдают на рынок 32,3 миллиона баррелей (по состоянию на март нынешнего года). Причем, в прошлом году этот показатель составлял 31,9 миллиона баррелей. Треть этих объемов приходится на Саудовскую Аравию. То есть, принцип «сохранение доли мирового рынка важнее цены» реализуется в полном объеме. На втором месте по добыче – Россия. В марте текущего года нефтедобыча в стране увеличилась почти на 1 млн тонн в сравнении с показателями за прошлый год − 10,885 миллиона баррелей, продемонстрировав рост на 2%. Причем, объемы экспорта «чёрного золота» из РФ выросл в марте на 3,9%.
На этом фоне показатели добычи Ирана – 3,5 миллионов баррелей, из которых на экспорт идет примерно 1,8 миллиона − выглядят существенно скромнее, и даже их увеличение не способно серьезно отразиться на мировых ценах, в чем, кстати, единодушно сходится большинство специалистов. И в чем тогда интерес Тегерана присоединяться к «замораживанию»? Отказаться от дополнительных доходов в сложной экономической ситуации? Принести национальные интересы на алтарь некоей абстрактной «солидарности нефтепроизводителей», которой нет и в помине? Признать, что традиционные для иранской нефти рынки Индии, КНР, Южной Кореи и других стран, «отжатые» у него в период поддержанных саудитами и той же Москвой санкций, теперь для него навсегда закрыты?
Есть и еще один аспект соглашения, которое было вынесено на рассмотрение стран-участниц встречи в Дохе. Оно, как метко подмечено журналом The Economist, носит сугубо «джентельменский» характер. То есть, ограничения, которые берут на себя подписавшие данный документ государства, носит совершенно необязательный характер и не предусматривает никаких механизмов контроля за его исполнением. Каждый подписант здесь – хозяин своего слова – как его дал, так и, в случае необходимости, взял назад. Есть ли смысл не только подписывать подобного рода тексты, но и участвовать в их серьезном обсуждении? Думается, что никакого. Что, собственно, и сделал Иран.
***
В стремлении подсластить горечь фиаско министр нефти Катара Мухаммед бин Салех аль-Сада, подводя итоги встречи в Дохе, заявил, что государствам-экспортерам нефти требуется больше времени для обдумывания предложенного соглашения. И к разговору на эту тему они вернутся в июне нынешнего года, на очередном заседании ОПЕК. А потом – вернутся еще раз, на конференции в Москве, запланированной, по сообщениям российской стороны, на октябрь. Представляется, что и эти встречи дадут такой же результат, как и прошедшее 17 апреля совещание в Дохе. Слишком уж разные интересы у государств, принимающих в участие в этих разговорах о «заморозке».
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий