07 февраля 2003
Еще во времена Римской империи наместники ее восточных провинций считали подвластное население предрасположенным к бунтам и волнениям. Местные жители представлялись им в виде некоей гремучей смеси, состоящей из воинственных племен, тайных мессианских сект и фанатичных хранителей древних учений. Этническое и религиозное многообразие восточных провинций чрезвычайно затрудняло управление этой частью империи. Полудикие народы упрямо стремились к некогда утраченной свободе, самозванные проповедники повсюду призывали к смуте и восстаниям. Ситуация усугублялась тем, что соперничавшие с римлянами персидские владыки нередко весьма искусно использовали сей взрывоопасный потенциал. Вместе с тем именно этно-религиозное многообразие позволяло цезарям контролировать восточные провинции. Не зря политическая мудрость тех давних пор гласит: "Разделяй и властвуй". В соответствии с нею, с помощью одних племен усмиряли другие. Фанатичных лидеров мессианских движений натравливали на местную знать. Воинственные полудикие народы подстрекали к выступлениям против Персии, тем самым отвлекая ее от регионального соперничества. По прошествии двух тысячелетий на Ближнем и Среднем Востоке, по сути, мало что изменилось. Земли, простершиеся от арабских областей Восточной Африки на юге и до предгорий Кавказа на севере, Западной Сахары на западе и пуштунских владений на востоке, обожжены пламенем межэтнической розни и религиозных противоречий. Хотя большинство населения этого гигантского региона относится к суннитской общности (арабской и тюркской принадлежности), здесь нет практически ни одного государства, избавленного от враждебных ей сект и племен. Как и в стародавние времена, они представляют собой постоянную угрозу центральной власти, источник напряженности и потрясений. Более того, религиозные противоречия и сепаратистские настроения создают благодатную почву для иностранного вмешательства, которое в благоприятных условиях принимает форму откровенной экспансии. Так произошло во времена Римской империи. Нечто подобное наблюдаем мы и сегодня. Пороховая бочка планеты На южных рубежах обозначенной нами территории суданским арабам противостоят языческие и христианские негроидные народы, сами же хозяева Хартума принадлежат к враждебным лагерям исламских фундаменталистов и традиционных суфийских братств. Северные границы этого региона проходят по заснеженным вершинам Кавказа – здесь тюрки-мусульмане борются с армянами-христианами, а потомки воинственных мюридов по сей день не желают подчиниться России. Тут же среди десятков различных народов враждуют друг с другом сторонники ваххабитских амиров и суфийских шейхов. Афганистан, расположенный на востоке, раздираем соперничеством пуштунов, таджиков и узбеков. На западе воинственные берберы добиваются независимости от Рабата, а в самом Марокко все активнее ведут себя исламские радикалы. География перечисленных противоречий сегодня полностью совпадает с направлением западной экспансии. Так, суданскую оппозицию поддерживают спецслужбы Вашингтона и Лондона. Страны Закавказья и Афганистан теперь уже тоже относятся к зоне американских интересов. В Западной Сахаре фронт ПОЛИСАРИО пользуется тайным покровительством Испании и США, а в соседнем Алжире Белый дом до недавних пор имел связи с "умеренной" исламской оппозицией. Однако наиболее стремительно Америка укрепляет свои позиции в самом сердце обозначенного региона, где сосредоточены не только его крупнейшие богатства, но и самые острые этно-религиозные противоречия. На Аравийском полуострове они вызваны антагонизмом между суннитским большинством и шиитским меньшинством. В соседней Иордании бедуинская элита, опираясь на чеченцев и черкесов, держит в повиновении палестинцев. В Сирии немногочисленные алавиты с помощью друзов властвуют над суннитским населением. На юго-западе Турции все еще тлеют пепелища кровавых побоищ курдских и арабских повстанцев с правительственными войсками. В соседнем Иране о независимости мечтают сразу несколько крупных народов: азербайджанцы, туркмены, белуджи и курды, общая численность которых равна половине населения. Горящий фитиль Востока В самом центре этой "земли раздора" расположено совсем уж искусственное государство. В 20-х годах минувшего столетия британские колонизаторы расчетливо урвали себе куски пожирнее от рухнувших Османской и Персидской империй. Под одной "крышей" оказались арабы сунниты и шииты, курды – приверженцы обоих направлений ислама и древнего учения езидов, ассирийцы и армяне христианского вероисповедания, а также туркмены, персы и "болотные" арабы. Целостность и суверенитет столь пестрого государственного образования могла обеспечить лишь мощная цементирующая идея. В качестве таковой была избрана идеология панарабизма, основанная на общности арабских жителей Ирака вне зависимости от их приверженности тому или иному направлению ислама. Она же внушала своим сторонникам превосходство над другими туземными народами, апеллируя к древней истории и культурной уникальности иракских арабов. Таким образом, была предпринята попытка преодолеть многовековую неприязнь арабов-суннитов к соплеменникам-шиитам. Идеи панарабизма призваны были сплотить их в рамках доминирующего большинства, способного обуздать сепаратистские настроения других этнических групп. По этой причине арабский национализм изначально столкнулся со стремительно набиравшим силу курдским национальным движением. Главной его целью в 20-х годах была объявлена автономия в рамках федеративного государственного устройства. Хотя некоторые курдские лидеры порой говорили и о полной независимости, все-таки в обозримой перспективе от нее пришлось отказаться. "Программа-минимум" казалась более реалистичной и менее опасной для правителей Ирака и сопредельных государств. Однако данное обстоятельство не снижало опасений багдадских властей. Ведь курдское самоуправление угрожало самому существованию государства. Оно способно было воспламенить сепаратистские устремления южно-шиитских племен, а также национальные чаяния туркменского меньшинства, обитающего по соседству с курдами и традиционно тяготеющего к близлежащей Турции. Более того, иракские курды исторически представляют собой неотъемлемую часть обширной курдской цивилизации. Наиболее тесные отношения в первой половине XX столетия они поддерживали со своими иранскими соплеменниками. Судьбы курдского населения Турции, Сирии и отчасти Закавказья также традиционно связаны с участью иракских курдов. Процесс формирования этой нации оказался прерванным появлением европейцев на Среднем Востоке. Поэтому курды разных стран существенно отличаются друг от друга, но взаимовлияние между ними никогда не прекращалось. Так, первое политическое движение иракских курдов – Демократическая партия Курдистана была образована в качестве отделения одноименной иранской организации. Впоследствии курдские повстанцы Турции и Ирана не раз, спасаясь от гонений, пытались найти убежище во владениях своих иракских соплеменников. Сегодня же сторонники знаменитого Абдуллы Оджалана пользуются заметным влиянием в курдских общинах стран СНГ. Таким образом, нельзя рассматривать курдское движение в той или иной стране как некое совершенно обособленное явление, никак не связанное с процессами в рамках надгосударственной курдской общности. Именно по этой причине, оказывая поддержку иракским курдам, Тегеран, Анкара и Дамаск всегда относились к ним с нескрываемой подозрительностью и опаской. Персидский шах в первой половине 70-х открыто признавал, что направляемая им помощь лишь призвана истощить силы иракской армии и создать благоприятные условия для ирано-иракских переговоров. Достижения курдами самоуправления он боялся не меньше самого Саддама Хусейна, поэтому Тегеран оказывал поддержку его курдским противникам с таким расчетом, чтобы они не сумели добиться военного превосходства. То же самое касается Дамаска и Анкары. В ожидании взрыва В последние месяцы опасения Турции, Ирана и Сирии возросли многократно. По мнению руководства этих государств, свержение Хусейна при любом сценарии приведет к усилению курдского фактора в региональной политике. Согласно компетентным арабским источникам, иракские курды скорее всего не примут активного участия в американской операции, однако, по всей видимости, окажут Вашингтону пассивную поддержку. Одновременно курдские вооруженные формирования попытаются расширить свое присутствие в иракском Курдистане за счет районов, которые сейчас занимают войска Хусейна. По мнению указанных источников, в поствоенном Ираке курды станут одной из главных политических сил. Не исключено даже, что при содействии США их лидеры смогут получить ключевые посты в будущем правительстве. Согласно прогнозам экспертов, Ираку потребуется довольно длительное время для создания новой системы государственного управления. Ослаблением центральной власти наверняка воспользуются курдские партии, которые, опираясь на собственные позиции в правительстве, попытаются добиться максимальной самостоятельности. Таким образом, курдское самоуправление вполне может превратиться практически в полную независимость. По мнению арабских экспертов, подобный сценарий неизбежно отразится на ситуации в близлежащих странах. Сильнее всего опасается этого соседняя Турция. В ее пределах находится самая крупная курдская община, численность которой, согласно различным источникам, составляет от 6,5 до 20 миллионов человек (ряд авторитетных российских экспертов сходятся на цифре 14 миллионов). Большинство из них проживает в восточных областях страны. В период 1984-99 гг. здесь происходила военная конфронтация правительственных войск и Рабочей партии Курдистана, возглавившей национальное движение турецких курдов. Четыре года назад лидер РПК Абдулла Оджалан был схвачен спецслужбами Анкары. Под их давлением он обратился к своим сторонникам с призывом прекратить вооруженную борьбу и добиваться своих целей исключительно мирным путем. Распоряжение Оджалана практически парализовало РПК. В апреле прошлого года она была преобразована в Конгресс свобод и демократии Курдистана (КСДК), который отказался от активной антиправительственной деятельности. Несмотря на это, согласно сведениям турецких спецслужб, ряд полевых командиров РПК отказались подчиниться новой линии партийного руководства. Они пользуются популярностью у курдской молодежи, особенно в районе Тунджели – традиционной цитадели РПК в восточной части страны (к юго-западу от Эрзурума). В ноябре прошлого года о возможности возобновления вооруженной борьбы против турецких властей заявил даже Осман Оджалан – родной брат лидера КСДК. Анкара опасается, что усиление курдского фактора в Ираке может привести к активизации этих радикальных элементов. Тем более что некоторые непримиримые командиры РПК скрываются на территории иракского Курдистана. Не меньшую озабоченность перспектива самоопределения иракских курдов вызывает у иранских властей. Под их контролем, согласно большинству источников, находятся около 6 миллионов курдов. Здесь также действуют подпольные организации, выступающие за автономию. Особенно выделяются Демократическая партия Иранского Курдистана (ДПИК) и Революционная партия трудящихся Курдистана (РПТК). В прошлом они пользовались широкой поддержкой своих соплеменников, а с начала 1979 по конец 1980 г. даже контролировали крупные районы их компактного проживания на западе страны, близ границы с Ираком. Однако с тех пор Тегеран сумел нанести ряд ощутимых ударов по курдской оппозиции. После ликвидации двух видных лидеров ДПИК в 1989 и 1992 гг. ее позиции заметно ослабли. Соперничающая РПТК пользуется еще меньшим влиянием. Несмотря на это, обе они продолжают действовать как на западе Ирана, так и за его пределами. Главным их плацдармом служит территория иракского Курдистана. В середине XX столетия тамошних и иранских курдов связывало тесное военно-политическое сотрудничество. Демократическая партия Курдистана (ДПК) была сформирована как иракское отделение ДПИК. В дальнейшем их пути разошлись, так как курдская оппозиция Багдада заручилась поддержкой Тегерана и наоборот, но неофициальные контакты между ними сохранились. Особенно это касается клана Барзани (его лидер возглавляет ДПК), который родственными узами связан с курдскими племенами соседнего Ирана. Однако в Тегеране опасаются даже не столько взаимодействия политических партий по обе стороны границы, сколько спонтанного всплеска сепаратистских настроений курдского населения. Правда, даже новый подъем курдского самосознания не представляет серьезной угрозы для внутренней безопасности Ирана. Другое дело, если он будет использован спецслужбами США для дестабилизации тегеранского режима по этно-конфессиональному признаку. Сейчас ЦРУ гораздо легче, чем раньше, оказывать поддержку иранским курдам, поскольку с прошлого года американская разведка действует в иракском Курдистане практически открыто. В таком случае, вслед за волнениями иранских курдов, сепаратистские настроения могут охватить азербайджанцев, туркмен, арабов и белуджей. Вполне возможно, что США уже приступили к реализации указанного плана. Свидетельством тому могут служить активизация Движения национального возрождения Южного Азербайджана, а также волна выступлений в самой Азербайджанской провинции, отмеченные в декабре прошлого – январе с.г. Эти события совпали с беспорядками в юго-западном городе Ахвазе, расположенном близ границы с южным Ираком, что тоже представляется отнюдь не случайным. Развитие ситуации в иракском Курдистане привлекает пристальное внимание и дамасского режима. Хотя в Сирии проживает чуть более миллиона курдов, этого может быть достаточно для дестабилизации обстановки в стране в условиях продолжающегося экономического кризиса. Основная часть курдского населения сконцентрирована в районе Эль-Хасеке, расположенном на северо-востоке, неподалеку от сирийско-иракской границы. С 1957 г. здесь ведет свою подпольную деятельность Курдская Демократическая партия Сирии (КДПС). Хотя местное курдское движение носит более умеренный характер, нежели в соседних государствах, события в иракском Курдистане могут повлиять на настроения и его сторонников. Тем более что в ноябре прошлого года они заметно активизировались, потребовав от властей улучшения социально-общественного положения курдского населения Сирии. В свете вышесказанного очевидно, что курдский вопрос является сердцевиной многочисленных этно-религиозных противоречий, накопившихся за многовековую историю Ближнего Востока и обострившихся в последнее десятилетие. Поэтому изменение статуса курдской автономии Ирака способно послужить детонатором мощного взрыва в пределах всего региона. Последствия этого могут оказаться самыми непредсказуемыми, вплоть до трансформации всего геополитического баланса сил в Западной Азии и Северной Африке. Естественно, что такой "взрыв" отразится на ситуации в близлежащих областях Закавказья и Центральной Азии. В современных условиях он неизбежно окажет воздействие на общеполитический и экономический климат в рамках всего мирового сообщества. Жаль, что такие "мелочи" не особенно беспокоят американских стратегов, иначе они бы уже давно отказались от повторения печального опыта Римской империи. Она, как известно, покорив обширные территории Северной Африки и Западной Азии (во II веке достигавшие Аравии и Месопотамии) в конечном итоге оказалась бессильной перед духовной экспансией восточной цивилизации. Идеи религиозно-философских учений, хлынувшие в Рим из захваченной Палестины, Сирии и Египта, обладали гораздо большей силой, нежели помпезная имперская идеология. Под их натиском в III-IV веках римское общество раскололось, а после кратковременной смуты окончательно пришло в упадок. История, как известно, имеет свойство повторяться... Михаил ФАЛЬКОВ Источник: Утро.Ру от 07.02.2003
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий