Иранская тема на пресс-конференции Владимира Путина

Если на пресс-конференции с Президентом Раджаб Сафаров назвал 2013 год «самым блестящим годом для внешней политики России» на ближневосточном направлении, то будет справедливым заметить и другое. Декабрь нынешнего года стал месяцем¸ когда «иранской теме» впервые было уделено отдельное и серьезное внимание на двух важнейших внутрироссийских мероприятиях. «Иранская проблематика» обсуждалась и в послании Президента Федеральному Собранию, и на итоговой пресс-конференции Владимира Путина российским и международным СМИ.

Кто-то считает, что вопросам «иранского ядерного досье» и российско-иранских отношений было уделено излишне много внимания. Кто-то считает, что по большей части сказанное Президентом носило «дежурный» характер. Истина, как обычно, где-то посередине, и чтобы понять сказанное, а заодно – и невысказанное, стоит вчитаться в стенограммы выступлений чуть повнимательнее. Вопросы, заданные Раджабом Сафаровым на пресс-конференции, прежде всего выражали общественный запрос российской аудитории. Необходимость стратегического партнерства с Ираном, более углубленного взаимодействия с Исламской республикой по целому ряду важнейших международных вопросов – российской общественностью осознается в полной мере. Более того, развитие диалога Тегерана и Москвы воспринимается как одно из необходимых условий эффективной внешней политики России на Востоке. И, что также важно, как одно из направлений, развитие которых даст нашим странам существенные политические и экономические выгоды.

Похоже, что геополитическую необходимость стратегического партнерства с Ираном и российское руководство осознает в полной мере. Слова президента о том, что «мы настроены развивать отношения с Ираном по всем направлениям. Это наш принципиальный выбор» - нечто большее, чем протокольная фраза. Успех в Женеве, дипломатическая партия по Сирии – были бы невозможны без встречных шагов Ирана. Владимир Путин прекрасно помнит о том, как активно включилась иранская дипломатия в процесс переговоров с Башаром Асадом по вопросу отказа Сирии от химического оружия и присоединения Дамаска к договору ОЗХО. Как и помнит о том, что вообще весь процесс сирийского урегулирования – в первую очередь российско-иранская партия.

Израильское лобби, Персо-ПРО и другие совместные вызовы

«Дело Сноудена», «Закон Магницкого» и прочие пусси и ходорковские – это все мишура. Основная претензия части американского истэблишмента и НАТО к России и Ирану – это не «отсутствие демократии». Вашингтону и Брюсселю по большому счету на демократию, «режим нераспространения» и «права человека» - наплевать и забыть, иначе самым жестким санкциям подвергались бы Саудовская Аравия, Катар и еще пару десятков стран, включая и Израиль. Основная претензия в том, что Москва, Тегеран и Пекин сегодня являются единственным препятствием для западной экспансии, экономической, культурной, политической.  Игра на повышение градуса напряженности вокруг Ирана дает американской политической элите под прикрытием борьбы с мифической «бомбой» возможность на международном уровне разворачивать системы, которые обнуляют возможности сил ядерного сдерживании, а на региональном – позволяет как формировать подсистему противоракетной обороны, так и накачивать вооружениями своих стратегических партнеров – Израиль, саудитов, катарцев и т.д.

В своем выступлении на пресс-конференции Владимир Путин сказал то, что до него официальные лица ни на Западе, ни уж тем более – у нас, не осмеливались произносить вслух: «Администрация (США – ред. Iran.ru) находится под давлением различных сил в американском истеблишменте, в том числе под давлением значительной части Конгресса, который, в свою очередь, ориентируется на позицию Израиля». Израильское лобби впервые было названо в качестве главного противника урегулирования вопросов, связанных с иранской ядерной программой. «Когда я совсем недавно в Послании говорил о том, что мы достигли значительного прогресса на иранском направлении, если Вы обратили внимание, я сказал о том, что при этом нужно обеспечить безопасность всех стран региона, включая Израиль. Это важная составляющая, без этого трудно будет двигаться вперёд или практически невозможно» - отметил Владимир Путин.

США устами министра обороны Чака Хейгела уже заявили, что не намерены отказываться от системы ЕвроПРО, а это, в свою очередь, означает, что планы модернизации израильского «Железного купола» и создания ПерсоПРО пересмотрены не будут. И от администрации Обамы здесь мало что зависит. На все эти системы завязаны интересы таких могущественных политических сил, перед которыми Барак Обама попросту пешка. Таким образом, хотим мы того или не хотим, но возникает новый этап противостояния и на Ближнем Востоке, и в остальном мире, на котором Вашингтону и НАТО будет противостоять ось Москва-Тегеран-Пекин.

Бомба под женевский процесс

Нужно сказать больше – американский политический истэблишмент, оправившись от шока, который испытал после подписания женевских предварительных договоренностей, перешел в решительное наступление. В среду стало известно, что в комитетах и комиссиях Конгресса США начинается рассмотрение нового законопроекта, названного «Закон о свободном от ядерного оружия Иране» (Nuclear Weapon Free Iran Act of 2013). Активность вокруг законопроекта связана с тем, что его планируется представить на рассмотрение Сената сразу же на первой неделе после рождественских каникул, то есть – после 6 января. Закон значительно расширяет сферу применения санкций, а кроме того гласит, что президент США, даже в случае достижения каких-либо договоренностей с Ираном, не сможет от этих санкций отказаться. Если, цитируем по тексту законопроекта, «Соединенные Штаты и их союзники (Россия и Китай, как можно заметить, из процесса исключаются – Iran.ru) не достигли окончательного и поддающегося проверке соглашения или договоренности с Ираном, которые предусматривают демонтаж незаконной ядерной инфраструктуры…»

Но еще более потрясающим моментом данного документа является абзац о том, что «если Израиль осуществит военные действия в рамках самообороны против ядерной программы Ирана», то «США должны поддержать Израиль», а Конгресс США – дать «разрешение на оказание правительству Израиля дипломатической, военной и экономической поддержки для защиты правительством Израиля своего существования, территории и населения». Справедливости ради нужно отметить, что у законопроекта в Конгрессе достаточно оппонентов. Но сам факт того, что он все же «запущен в работу» - достаточное доказательство «минирования» женевского процесса американской стороной. Тегеран, а вместе с ним – и Москву, загоняют в дипломатический тупик: «на каждую уступку с вашей стороны мы отвечаем выдвижением новых, более жестких требований. И либо вы полностью капитулируете, либо – переговоров не будет вообще».

То, что это контратака – видно невооруженным глазом, достаточно сопоставить подход Конгресса и сказанное российским президентом на пресс-конференции: «ещё раз подчеркнуть нашу принципиальную позицию – иранскому народу, иранскому государству должна быть обеспечена возможность развивать свои высокие технологии, в том числе в ядерной сфере, мирного характера, и международное сообщество не имеет права требовать от него каких-то ограничений дискриминационного характера». Выраженная российским президентом позиция, разумеется, предполагает конкретные шаги, одним из которых мог бы стать «Большой российско-иранский договор». Позиция президента в данном вопросе, возможно, многих разочаровала, поскольку ответ на прямо поставленный вопрос был дан достаточно уклончивый: «А договор – конечно, нужно подумать о его наполнении. В целом мы очень положительно относимся к этой совместной работе».

***********

Совершенно очевидно, что на сегодняшний день российское руководство не готово к реализации проекта российско-иранского стратегического партнерства. Проекта, который означал бы прямое противостояние с Вашингтоном. Разумеется, в таком решении есть свои резоны. Но уже сейчас очевидно, что первые месяцы нового, 2014 года, станут весьма напряженными. Вопрос об «иранском законопроекте», развитие ситуации после конференции по Сирии, еще ряд ожидаемых событий – все это будет работать на формирование новой политической реальности, диктовать российской дипломатии новые задачи. Стратегическое партнерство с Ираном – это уже не просто форма дипломатического маневра, это требование национальной безопасности России. Даже если мы не пойдем к «Большому Договору», то, он сам придет к нам. Главное – чтобы не с опозданием.