22 июля 2005
На минувшей неделе в Москве прошла международная конференция на первый взгляд с наискучнейшим названием "По ядерно-топливному циклу". На самом деле это - большая политика. Особенно после того, что было сказано главой Федерального агентства по атомной энергии Александром Румянцевым. Москва - за создание гарантированного запаса ядерного топлива. Он будет находиться под контролем МАГАТЭ (Международного агентства по атомной энергии) и предназначаться для тех стран, которые добровольно отказались от национальных ядерных программ и выполнили все обязательства по договору о нераспространении. Вопрос в том, где эти хранилища ядерного топлива и для АЭС, и уже отработавшего будут располагаться. Росатом считает, что здесь есть на чем заработать России. "Тот, кто умеет это хорошо делать, получит в результате этого проекта прибыль и двинет свое производство, а тот, кто не умеет, получит энергию по уместной, разумной цене и не будет вкладывать большие деньги в создание производств по замыканию ядерного топливного цикла", - говорит Александр Румянцев. Может ли быть участником такой схемы Иран? А почему бы нет? Исламскую республику подозревают в желании обзавестись бомбой. Самый популярный вопрос - зачем ядерная энергетика нужна стране, где столько нефти? Сами иранцы говорят, что это - запас на будущее. По словам приехавшего на конференцию заместителя гендиректора МАГАТЭ Юрия Соколова, на сегодня международные эксперты разглядели там действительно только мирную ядерную программу. При этом недавно Иран подписал с Россией соглашение о возврате отработавшего ядерного топлива с АЭС в Бушере. При этом Иран, конечно, остается закрытой страной. И, конечно, ценны любые сведения о том, кто и как на самом деле в этой стране принимает решения. Только что из Ирана вернулся Сергей Степашин, глава Счетной палаты. Его миссия оказалась весьма познавательной, причем для российской политики не только внешней, но и внутренней. - Сергей Владимирович, Вы только что вернулись из Ирана. Я позволю себе одно предположение, почему иранская ядерная программа вызывает намного больше, я скажу, даже паранойи, чем, например, программа атомная в Пакистане или в Индии. Пакистан и Индия, худо-бедно, элита - это выпускники лондонских, американских университетов, и, условно говоря, западной элите проще с ними найти общий язык. Иран после исламской революции - страна намного более закрытая, поэтому, очевидно, опасения в том числе вызывает невозможность вести диалог с людьми, которых ты не знаешь. Вы пообщались сейчас с иранским руководством. Какое у вас впечатление - это люди, с которыми можно находить общий язык, они понимают логику внешнего мира? - Во-первых, американцам сложно судить об Иране, их там нет уже более 15 лет. Поэтому они судят по картинкам, которые сами себе и создают, и пугают сами себя этими картинками. Я вполне серьезно говорю. Активно в Иране работает Франция, кстати, товарооборот у нее в несколько раз больше, чем у России, Япония, Китай, Англия. Поэтому, я думаю, здесь вопрос не только в том, что многие специалисты Ирана не учились в американских колледжах - кстати, они учились во французских и в российских, - но еще и в том, что Индия и Пакистан уже имеют атомное оружие. Поэтому здесь, как говорится, опасения могут быть, но они уже не имеют своих последствий. По Ирану, да. Американцы постоянно говорят об угрозе приобретения атомного оружия. Вы знаете нашу четкую и жесткую позицию на сей счет, она не менялась у нас никогда. Я приведу один пример. В 99-м году в качестве премьера я был в Штатах, встречался с Гором, тогда была комиссия, помните, Гор - Черномырдин. Затем была встреча с Клинтоном, который мне сказал, что, мол, есть огромное опасение у Соединенных Штатов Америки по части ядерной программы. Есть факты о наличии возможности создания атомного оружия. Я обратился к президенту США и попросил его - представьте факты, я немедленно доложу это нашему главе государства и парламенту. Фактов не было, как и по Ираку - на всякий случай. И здесь еще есть один момент, который мне кажется принципиальным, это я понял на встречах в Иране. 70 миллионов человек, древнейшая цивилизации, особое место на Востоке, динамично развивающаяся страна с прекраснейшими экономическими показателями, одна из самых молодых стран в мире, население выросло в два раза за последние 15 лет, и прекраснейшие отношения с Россией. Прекраснейшие отношения с Россией. Конечно, выдавить нас с такой площадки, я думаю, это одна из задач, я говорю, совершенно очевидно. Что касается людей, по крайней мере, с теми, с кем я встречался, я видел абсолютно образованных, цивилизованных людей. - Вы же ездили в Иран не только со своим иранским визави общаться, но и посмотреть на российские объекты в Иране, вернее, иранский объект, который возводят российские строители - атомную станцию в Бушере. Я так понимаю, что интерес к этому объекту у Вас не только международный с точки зрения укрепления российско-иранских отношений, но и с точки зрения интересов Счетной палаты. В чем эти интересы? - Во-первых, этот проект многомиллиардный. И его реализация - мы все-таки рассчитываем, что Бушерская атомная станция будет пущена к концу следующего года, - позволит России работать и дальше на иранском в том числе и ядерном рынке. Предложения многомиллиардные, цена вопроса - на перспективу, на 80 лет, порядка 80-100 миллиардов долларов. Мы договорились с моим визави о том, чтобы провести проверенные контрольные мероприятия по тому, почему так долго не реализуется этот проект. Постоянно переносятся сроки. Мы вышли на не очень, может быть, приятные для нас выводы, сегодня мы на коллегии этот вопрос рассматривали. Есть такая организация "Атомстройэкспорт", в 1998 году созданная при Минатоме, которая выполняла посреднические функции. Потом ее приобрел Каха Бендукидзе. Государство там потеряло все позиции. И у иранской стороны есть очень много вопросов к этой компании. К счастью, она сейчас сменила собственника. Сейчас там "Газпромбанк" – это, по сути дела, государственная организация. Много вопросов и к бывшему министру Адамову, потому что, по их данным, несколько программ, за которые были заплачены очень большие деньги, это миллионы долларов, так и не были реализованы. Мы ждем сейчас материалов от иранских коллег в ближайшее время. Изучим их внимательно вместе с нашими специалистами из Минатома. И я думаю, это вопрос для серьезной работы Генеральной прокуратуры. «Вести недели», Сергей Брилев
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий