26 декабря 2004
В конце октября в Москве прошло 15-е заседание специальной рабочей группы (СРГ) по урегулированию Каспийской проблемы. Стороны, как обычно, выразили свое общее удовлетворение состоявшейся встречей и переговорным процессом в целом. Однако зачастую заявления госчиновников не совпадают с мнением экспертов. Вопрос об определении правового статуса Каспийского моря до сих пор остается открытым. К тому же, Москва, уволив Виктора Калюжного и назначив Игоря Юсуфова на должность спецпредставителя президента РФ по международному энергетическому сотрудничеству в качестве куратора каспийской проблематики, фактически объявила о своем новом курсе в данном вопросе. Какие сегодня существуют трудности в каспийской проблематике и какое место она может занять в российско-иранском сотрудничестве с приходом Игоря Юсуфова, мы попросили ответить гостя Русской службы Гостелерадио Ирана, известного специалиста по Ирану, генерального директора российского Центра изучения современного Ирана Раджаба Сафарова. - Какие основные темы обсуждались на последнем заседании СРГ по Каспию в Москве? И какие результаты были на нем достигнуты? САФАРОВ: 27 октября 2004 года в Москве завершило свою работу 15-е заседание СРГ по урегулированию каспийской проблематики. Как явствует из итогового коммюнике встречи, стороны, в общем, удовлетворены содержанием прошедших очередных консультаций, а позиции сторон были уточнены и конкретизированы. Все это официальная позиция сторон. Но, если приподнять завесу дипломатических формулировок, то, по большому счету, никаких результатов на заседании достигнуто не было. Я бы сказал, что стороны просто еще раз повторили, что хотят решения данного вопроса. Они в очередной раз, каждая отдельно и совместно, заявили о своей заинтересованности в превращении Каспийского моря в «море дружбы и стабильности», что могло бы обеспечить еще большее углубление двусторонних отношений. Однако на этом продвижение в разрешении вопроса застопорилось. И чтобы ни говорили представители СРГ, самыми главными вопросами по-прежнему остаются: проблема разделения Каспийского моря, военная деятельность на Каспии, а также проблема прокладки всевозможных магистральных трубопроводов по его дну, ставшая в повестку дня в самый последний момент. В целом, все эти проблемы и стали тем самым непреодолимым препятствием для принятия консенсусного решения относительно заключения всеобщей Конвенции о статусе Каспийского моря. Интригу в прошедшее московское заседание внесло и то, что Москва выставила на переговоры свою новую команду. Так что, в этом смысле московское заседание больше походило просто на смотрины российской делегации во главе с Игорем Юсуфовым. Особую пикантность ситуации придавало и то, что, как откровенно заявил в беседе со мной новый спецпредставитель российского президента, Каспий для него – приоритет номер один среди вопросов, находящихся в его компетенции. Он также добавил, что проблемами Каспия поручено вплотную заняться руководителю СРГ от России, послу по особым поручениям, опытному специалисту Александру Головину, который, что особо примечательно, с повышенной активностью взялся за порученное ему новое дело. Надеюсь, что и со стороны партнеров по переговорному процессу реакция и отношение к данной проблеме будет столь же адекватной. - То есть, если я Вас правильно понял, у России больше нет специального представителя по каспийским делам? САФАРОВ: Да, к сожалению, так получается, что отдельно выделенной статусной единицы по Каспию в структуре российской внешней политики нет. Это, безусловно, может сказаться на уровне переговорного процесса, на его темпах и качестве. Но будем надеяться, что этого не произойдет. - Как Вы думаете, это говорит об изменении политики Москвы в Каспийском регионе или же свидетельствует об ослаблении ее внимания к Каспию? САФАРОВ: Мне кажется, что есть тенденция к ослаблению позиции России. Может быть, ослабление – это не совсем точное слово. Но тенденция неадекватного внимания к данному вопросу со стороны российского руководства заметна. То есть каспийская проблематика не находится в фокусе деятельности правительства и МИДа как отдельная, глобальная межрегиональная проблема, связанная с возможными огромными геополитическими и экономическими издержками. Именно такого понимания и соответствующего подхода, мне кажется, у России пока нет. Мне кажется, что Россия совершает большую ошибку, поскольку от решения каспийского вопроса зависит очень многое, и это связано, прежде всего, с местными, региональными и глобальными интересами Москвы. Если в ближайшее время подобное положение вещей не изменится, то позиции России в Каспийском регионе с каждым днем будут слабеть, и что самое непоправимое - произойдет пропорциональное усиление позиций стран Запада в данном регионе. А это никак не будет отвечать интересам России. Я придерживаюсь мнения, что Россия должна быть «локомотивом» переговорного процесса. Привлекая партнеров по переговорному процессу на свою сторону через различные интересные экономические и политические проекты, Россия могла бы решить задачу урегулирования многих, даже самых, как кажется, неразрешимых вопросов, связанных с Каспием. Россия давно могла бы получить (если бы того захотела) согласие партнеров по многим существующим ныне вопросам. Но для этого совершенно необходимо, чтобы в российской политике существовала должность, в обязанность которой входило заниматься исключительно каспийской проблематикой. И на эту должность должен быть назначен политик федерального уровня, а еще лучше человек, обладающий яркой харизмой и международным признанием. Исходя из всего этого, я считаю, что в Москве имела место просто очередная протокольная встреча. Итоги заседания не могут быть признаны положительными, поскольку оно, по сути своей, явилось обычной консультацией рабочих групп сторон, которые хотят мирного решения каспийских вопросов. В настоящее время ни одна из сторон переговорного процесса пока не может заявить, что другие ее партнеры полностью учитывают ее интересы по тому или иному аспекту данной проблемы. Именно поэтому, как только дело доходит до обсуждения конкретных вопросов, позиции сторон начинают различаться самым серьезным образом. - Да и к тому же многие проблемы связаны с тем, что у прикаспийских стран до сих пор нет единого мнения, какой все же статус необходимо придать этому так сказать «закрытому водоему»: озера или же моря. САФАРОВ: Да, одни страны считают Каспий озером, другие – морем, третьи - закрытым водоемом. А надо подходить к данному вопросу, исходя из международных норм, которые определяют и разрешают подобные коллизии. В 2003 году какое-то время казалось, что выработано, наконец, единое мнение о том, что Каспий – это все-таки море, а не озеро, и тем более не закрытый водоем. Однако подобный консенсус был не долгим, поскольку подобное определение, по сути, меняет основополагающие подходы к решению самого статуса Каспия. В связи с этим в совместном коммюнике московского заседания вообще не было никакого упоминания по данному вопросу, как, впрочем, и о том, к чему пришли стороны. Можно было бы оправдать подобные итоги московского заседания СРГ тем, что оно проходило в преддверии второго саммита прикаспийских государств и что главное внимание на заседании было уделено именно этому предстоящему мероприятию. Однако, как мне кажется, если переговоры и дальше будут идти такими же темпами, проведение самого саммита окажется под большим вопросом. Потому что, если главы прикаспийских государств и соберутся на саммит, то явно не для того, чтобы только в очередной раз высказать свои добрые намерения превратить Каспий в «море дружбы и стабильности». Тем более что главы прикаспийских государств уже не раз говорили об этом друг другу. А соберутся они, наверное, для того, чтобы принять какие-то уже конкретные решения по Каспию, чтобы решать глобальные вопросы его статусного значения. Условия для проведения этого саммита как раз и должна подготовить СРГ, однако в портфеле СРГ до сего дня каких-либо решений, достойных внимания глав прикаспийских государств, пока нет. Она практически не решила даже половины из существующих проблем на этом пути. Согласовано всего только 8 статей, еще 8 статей согласованы частично. Совсем не согласованными остались три главных вопроса. Это - вопрос разграничения на Каспии или его раздела (в процентном соотношении или по существующим сегодня государственным границам). Это возможная демилитаризация Каспийского моря. И третье – это, конечно же, возможные энергетические проекты, связанные с Каспием (имеется в виду, прежде всего, прокладка магистральных нефте- и газопроводов), а также проблемы, связанные с использованием дна и недр Каспийского моря в разных национальных секторах. Обсуждение всего этого блока вопросов находится на самом первоначальном уровне. А ведь именно от этого зависит судьба Конвенции в целом. Так что проведение Тегеранского саммита, на мой взгляд, как бы это прискорбно ни было, находится под большим вопросом. Тем не менее, проведение самих консультаций, выяснение изменений в позициях сторон, произошедших за несколько последних месяцев (все-таки со времени 14-го заседания прошло много времени), очередное подтверждение сторонами своей заинтересованности в решении проблем - все это представляется положительным и важным. Но не достаточным для того, чтобы можно было бы ожидать скорого достижения каких-либо конкретных результатов. Основные причины вялости в деятельности СРГ по Каспию заключаются, во-первых, в том, что прикаспийские государства не осознали еще до конца суперважности данного вопроса. И, второе - некоторые прикаспийские государства напрямую заинтересованы в затягивании процесса. Однако замедление решения данного вопроса даже на месяц чревато серьезными последствиями, поскольку Каспийское море - это не только колоссальные энергоресурсы, но и стратегический регион, в котором пересекаются интересы очень многих государств, не только прикаспийских. Поэтому каждый день неопределенности в статусе Каспия дает другим странам время для усиления их позиций, более углубленного внедрения в экономические проекты и процессы, происходящие в регионе, чтобы в будущем стало невозможным решение каспийских проблем без учета их интересов. - Учитывая начало нового этапа в политике Москвы в Каспийском регионе, связанного с приходом Игоря Юсуфова, как Вы думаете, какое место будет уделено ирано-российскому сотрудничеству на Каспии? САФАРОВ: Полагаю, что во многом позиции России и Ирана в решении каспийской проблематики совпадают. Однако они не совпадают по самым принципиальным вопросам. Россия исходит из того, что Каспий нужно делить естественным образом – по периметру естественных границ. Это для Ирана неприемлемо, так как Тегеран считает себя основной стороной в переговорном процессе по разделу Каспия. В соглашениях 1920 и 1941 годов Иран наряду с Советским Союзом выступал в качестве одной из двух сторон, существовавших тогда на Каспии. Тегеран считает себя обделенным, ибо он не только не задействован как основная сторона в переговорном процессе, но при этом еще ему предлагают наименьшую в процентном отношении долю Каспия. По этому вопросу у прикаспийских стран существуют серьезнейшие разногласия. То, что предлагает Россия, Азербайджан и Казахстан, имеющие уже согласованные решения по разделу Каспия в формате двусторонних соглашений, кардинальным образом не устраивает Иран, который никогда не признавал эти соглашения, не признает, и не будет признавать их в будущем. Словом, переговорный процесс зашел в полный тупик. Для Ирана Каспия является общенациональным вопросом. Поэтому если не будет найдено компромиссное решение с учетом интересов Ирана, то, исходя из того, что для Ирана это принципиальнейший вопрос и Тегеран никогда ни на какие уступки по нему не пойдет, можно легко предугадать, что процесс будет очень тяжелым и затяжным. Сейчас логика поведения переговорщиков от России, Азербайджана и Казахстана такова: можно, как они считают, обойтись и без Ирана. Самим заключить двусторонние, трехсторонние или даже четырехсторонние соглашения, чтобы начать использование энергоресурсов Каспия в своих секторах. А Иран пусть сидит со своими принципами и со своим несогласием. Когда-нибудь он увидит, что остальные прикаспийские страны развиваются, их экономики пошли на подъем, и рано или поздно будет вынужден присоединиться к ним. Это принципиальная и очень большая ошибка. Не тот случай, когда можно путем двусторонних или трехсторонних переговоров оказать давление на Иран с целью заставить принять решение, заведомо противоречащее его интересам. Предположение, что ему будет никуда не деться без других прикаспийских стран, явно в данном случае ошибочная. Потому что Иран никогда, как мне кажется, на такое не пойдет. Тем более, как уже было сказано выше, любые соглашения, какими бы они ни были, если они не будут приняты консенсусом всех заинтересованных сторон, не будут признаны Тегераном. Российским политикам следует иметь в виду, что от уровня и качества подхода России к решению каспийской проблематики напрямую будет зависеть уровень и качество российско-иранских отношений в целом. К сожалению, я должен констатировать, что в настоящее время у российского руководства отсутствует выверенная долгосрочная программа углубления и расширения российско-иранского сотрудничества. Вернее, долгосрочная программа имеется, но она виртуальная, да и та во многом саботируется прозападно настроенными чиновниками в российском правительстве. Справедливости ради следует сказать, что чисто политические отношения России с Ираном ныне хорошие. Российские чиновники из года в год, констатируя этот факт, не делают ровным счетом ничего для реальной подпитки этих отношений. Российская сторона начала довольствоваться данным обстоятельством, в результате чего давно уже прекратилось поступательное движение по пути установления более хороших отношений с Ираном. Но политика - величина непостоянная. Нужный уровень отношений всегда необходимо поддерживать новыми действиями. Иначе, как только вы будете довольствоваться хорошим уровнем, успокаивать себя и не будете делать поступательных разновекторных движений, чтобы обеспечить постоянное развитие отношений, это, как правило, означает только одно – начало кризиса. В этом смысле, к сожалению, первые симптомы кризиса в российско-иранских отношений налицо. И последнее, при всем сложном и неоднозначном отношении стран Запада, прежде всего США, к тегеранским властям, все они всегда с вожделением смотрели на Иран. А с точки зрения развития деловых и бизнес-отношений, Иран был и остается самым заманчивым для них государством. Единственное, что им все это время мешало, так это политическая конъюнктура и чрезвычайная самостоятельность Ирана. Как только измениться политическая ситуация в Иране и уменьшится ирано-западное противостояние, Запад тут же всем скопом пуститься в Иран, и тогда произойдет абсолютно пропорциональное вытеснение России со всех нынешних и возможных будущих позиций. И что самое непоправимое: если в ближайшее время Россия не предложит Ирану каких-то новых, прорывных инициатив, то существует большая вероятность, что она потеряет Иран, как стратегически очень важного партнера, и возможно навсегда. А какие политические и экономические издержки все это повлечет за собой, сейчас предсказать крайне сложно. Парвиз Нигмати, Русская служба Гостелерадио Ирана. 22.12.2004 г.
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий