Для решения проблемы в Сирии важно участие Ирана – Михаил Маргелов

Одним из главных событий внешнеполитической дискуссии в Генеральной Ассамблее ООН стало первое выступление недавно избранного президента Ирана Хасана Роухани. Заявив с трибуны Объединенных Наций о готовности вести диалог по ядерной программе Тегерана, он позднее пошел на беспрецедентный для руководства Исламской Республики факт – публично признал Холокост историческим фактом.

Об ожиданиях, связанных с новым президентом ИРИ, а также о последних событиях в сирийском направления ИТАР-ТАСС рассказал  председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Михаил Маргелов, находящийся с визитом в Нью-Йорке.

- Михаил Витальевич, какие впечатления оставило у вас первое выступление Хасана Роухани?

- Мне кажется, что президент Ирана во многом,  по крайней мере, в своих заявлениях  оправдывает те надежды, которые возлагало на него международное сообщество после его победы на выборах.

Заметьте, сегодня не только мы, но и другие страны, в том числе Франция, говорят о том, что для решения проблемы в Сирии важно участие Ирана. Мы изначально говорили о том, что президенту Исламской Республики надо дать шанс. Шанс проявить себя на международной арене, показать, что те предвыборные надежды, те обещания, которые он давал, подкрепляются на практике.

Думаю, что заявление о признании факта холокоста, и заявление о том, что ядерное оружие не является частью стратегической оборонной доктрины Ирана, а также сигналы о том, что Тегеран готов при своем новом президенте стать частью решения сирийской проблемы, а не частью проблемы как таковой - все это на самом деле обнадеживает и вселяет оптимизм.

Для нас Иран - партнер чрезвычайно важный, так как мы соседи - у нас общая морская граница. Тема каспийского моря, тема стабильности в Центральной Азии, тема будущего ШОС, других региональных и субрегиональных организаций, большой объем торговли между нами, объем совместных проектов, в том числе в сфере ядерной энергетики - все это сближает наши национальные интересы. Поэтому мне кажется, что президент Роухани бесспорно делает очень серьезные заявки на внешнеполитические успехи и на изменения имиджа Ирана на международной арене.

- Как вы встретили заявления премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, назвавшего сигналы Роухани о готовности к диалогу прикрытием для продолжения разработки ядерной бомбы?

- Ничего иного ожидать и не приходилось, потому что в соответствии с нынешней израильской внешнеполитической стратегией Иран является экзистенциальной угрозой. Но и наверное, для того, чтобы переосмыслить свое отношение к Ирану, в Израиле ждут не только заявлений, но и каких-то конкретных действий. Ждут их, кстати, не только в Израиле, но и во всех других странах. Сказано "А" - громкое "А", теперь "Б" уже нужно подкреплять конкретными делами.

- Россия будет подталкивать Иран к сотрудничеству с международным сообществом?

- Мы вообще далеки от того, чтобы подталкивать какие-либо суверенные независимые государства к чему бы то ни было. Мы никому не навязываем свою волю и никому не навязываем свое мировоззрение. Собственно, мы ждем такого же отношения к нам от наших партнеров. Но то, что мы приветствуем подобную позицию, подобные заявления, приветствуем подобное видение мира - это однозначно. Мы говорим об этом в открытую.

- В пятницу "шестерка" /постоянные члены СБ ООН и Германия/ встречается в Нью-Йорке с главой МИД Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом, чтобы обсудить с ним ядерное досье Тегерана. Какие ожидания от переговоров?

- Ожидания, скажем так, осторожно-оптимистические. Вообще, становится понятным, что в свете событий арабской весны, в свете всех событий на африканском континенте, в частности, на севере Африки - в зоне Сахеля, в свете непростой ситуации в Центральной Азии тема оружейного контроля и международного режима нераспространения не только ядерного оружия, но и вообще любых видов оружия массового уничтожения и поражения вновь выходит в приоритетные вопросы международной повестки дня.

Те времена, которые наступили сразу после окончания "холодной войны", когда казалось, что темы нераспространения и темы контроля забыты, ушли в прошлое в связи с тем, что закончилось противостояние биполярного мира. Эти времена ушли и стало абсолютно ясно, что современные технологии и современные политические реальности вновь выводят эту проблему на экраны радаров всех ведущих держав.

- Прогресс в урегулировании ситуации с химическим оружием Сирии кажется ближе, чем когда-либо. Ведутся переговоры с американцами, которые уже привели к достижению определенных договоренностей по ликвидации арсеналов химического оружия.  Есть опасения, что все эти успехи могут превратиться в некую меру давления?

-  По-моему, сейчас не стоит вопрос о том, чтобы мериться силой в давлении друг на друга. После последней встречи Лаврова и Керри, как это говорили в 70-е годы, действительно, "есть свет в конце тоннеля". И это не только наши оценки, это и американские оценки. Я очень надеюсь, что наши американские партнеры будут прагматично и спокойно работать над решением сирийской проблемы вместе с нами, тем более, что мы выступаем коспонсорами "Женевы-2" и это наш совместный проект. Здесь не место для перетягивания каната.

- Как вы встретили заявление исламистских группировок в САР, в том числе «Сирийской свободной армии» и «Джебхат ан-нусры» об отказе признавать базирующуюся за рубежом Национальную коалицию оппозиционных и революционных сил /НКОРС/?

- Это, к сожалению, служит подтверждением всех тех грустных ощущений, которые я испытываю уже на протяжении последних двух лет, когда регулярно встречаюсь с делегациями сирийской оппозиции. Я могу сравнивать на своем личном опыте то, что я, скажем, видел в Бенгази, когда по поручению российского президента устанавливал контакты с ливийской оппозицией, и то, что я вижу в Москве /на встречах с сирийскими оппозиционерами – прим. ИТАР-ТАСС/.

В Бенгази я видел людей, представляющих разные политические лагеря, но объединенных одной политической целью, которые договорились о том, что сначала они эту цель достигнут, а потом будут разбираться в противоречиях между собой. Разбираются, кстати, и по сей день, что не вселяет большого оптимизма.

Что же касается сирийских оппозиционных группировок, то когда с ними говоришь, они сначала критикуют друг друга, а потом уже нынешний режим в Дамаске. И здесь, к сожалению, ничего удивительного нет - раздробленность в рядах сирийской оппозиции - это одна из причин того, что крайне сложно усадить всех участников сирийского конфликта за один стол переговоров. Крайне сложно добиться того, чтобы на "Женеве-2" были представлены, по крайней мере,  три стороны: международное сообщество, сирийский режим и оппозиция. Пока последняя не представляет собой единого целого даже в рамках подготовки к "Женеве-2". Все это, конечно, настораживает.

- Как в этой связи относиться к  заявлению генерального секретаря ООН Пан Ги Муна в интервью телеканалу «Франс-24», о том, что "Женева-2" может состояться уже в октябре?

- Сначала думали об июле, потом стали говорить об августе, сегодня говорим об октябре.. Вы знаете, я против того, чтобы в международной политике - практической международной политике - повторять советские ошибки, когда пуск плотины приурочивали к красной дате календаря. Как правило, либо плотина рушилась, либо электричество не подавалось. Не надо в очередной раз наступать на одни и те же грабли. Прежде, чем объявлять возможные сроки проведения конференции "Женева-2", нужно чтобы в первую очередь наши партнеры, которые плотнее нас взаимодействуют с сирийской оппозицией, действительно проявили политическое искусство и попытались сшить это "лоскутное одеяло" сирийской оппозиции, приведя их к некоему единству для того, что они выступили единым субъектом переговоров на конференции "Женева-2". Я не торопился бы объявлять сейчас никакие сроки.

Беседовал  Олег Зеленин

/корр. ИТАР-ТАСС в ООН/