Путин едет в Иран: будет ли прорыв?

На 12-13 августа намечен визит президента России в страну, которая веками влияет на Россию, но с которой никак не сложатся по-современному конструктивные отношения. Что можно ожидать от предстоящего визита в интересах России, мы беседуем с культурологом Джаннатом Сергеем Маркусом.

– Кажется, объявленный визит удивил многих и своей неожиданностью, и своим необычным маршрутом. Чем это вызвано?

– Как известно, Кремль в последнее время ищет новые ходы для активизации роли России на таком направлении, как Ближний и Средний Восток, в частности, с Ираном. Но у этого вектора много противников, как из-за рубежа, откуда ведётся беспрецедентное давление, и по сути, желание полного срыва российско-иранских отношений, так и внутри страны – от многообразного антииранского лобби.

Такая дипломатическая борьба в целом – дело привычное. Однако, в последние годы бизнесмены России, финансисты, энергетики, деятели культуры не смогли реализовать даже те замыслы, которые сложились после перестройки, в результате обновления нашей внутренней жизни. Казалось бы, мы в новых условиях могли выстроить отношения с обновлённым Ираном – но проатлантический курс дипломатии при Козыреве не дал «открыть Россию Ирану и открыть Иран России». Эта задача по-прежнему актуальна. И есть надежда, что августовский блиц-визит Путина станет прорывным.

Отсюда, видимо, и то, что заявлен не сольный, прямой выезд к лидерам Ирана, а он вмонтирован в некое общее «каспийское турне». Сложность действий в пограничье Азербайджана, Армении, Турции и Ирана заставляет идти на нестандартные шаги. Достаточно вспомнить, что «карабахский вопрос», конфликтогенный для всех соседей, не даёт спокойно двигаться в этом пространстве. Речь не о том, что надо «угодить всем» – скорее, прощупываются новые и необычные дипломатические ресурсы.

– А почему генеральный директор Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров предостерегает от того, чтобы, игнорируя иранский менталитет, президент посетил только порт Анзали на Каспии – но нанёс также визит в Тегеран? 

– Это подсказка от эксперта, понимающего не в общих чертах, но конкретно, что «Восток дело тонкое» и налицо иранская специфика.

Думаю, что с новоизбранным президентом Ирана Хасаном Роухани есть шанс на созидание нового, практически выгодного России формата наших отношений. Хотя пока на первом месте, скорее, нужда разрешить тяжкие накопившиеся проблемы, в первую очередь, возможность конвертировать неустойку из-за непоставки С-300 – на новый контракт с более современной технологией того же назначения. Тут важен ещё фактор времени: антииранское лобби, заставившее сорвать контракт по С-300, парадоксально, но побудило иранцев самих разработать подобную технику. Они в итоге вместе минуса получили плюс, стимулировав развитие науки.

Мы же пошли на риск колоссального штрафа… и теперь выпутываемся. Однако, русская пословица «нет худа без добра» показывает, так сказать, неэвклидову логику, возможность новых творческих решений. Как раз на такие шаги, как показывает опыт, способен Путин – вот отчего он сам едет в столь сложный регион с такими сложными задачами для «ручной настройки».

Естественно, ни одна региональная или отдельная экономическая проблема не стоят в изоляции. Потому важен контекст таких реалий, как противостояние в Сирии, например. Там деструкции Запада противостоят Иран, Россия и Китай – но пока не консолидированным союзом, без общей стратегии, а скорее по факту, каждый по своим мотивам. Значит, есть резон обсудить и эту стратегию. Недаром ведь многие аналитики в России бьют тревогу: сегодня разрушают Сирию, назавтра прицел на Иран, а послезавтра будет Россия…

– Имеется ли здесь, в предстоящем визите, религиозный фактор?

– Напрямую, в заявлениях его не видно, да и вряд ли прозвучит.

Но контекст всех указанных событий (от карабахского конфликта до С-300, от ядерной программы и пуска Бушера до Сирии) насыщен и религиозными реалиями, и духовным смыслом. Так, российский аналитик Шамиль Султанов недаром бьёт в колокола о том, что налицо стравливание суннитов с шиитами и раздувание внутриисламской конфронтации по этой линии. А сам Путин 25 июля на встрече с предстоятелями православных церквей мира в Москве призвал защищать религиозные меньшинства на Ближнем и Среднем Востоке, в первую очередь, православных христиан. Увы, мы видим как в Сирии и Ираке разыгрывается зловещий бильярд: стравливаются мирно жившие там веками христиане и мусульмане многообразных конфессий и деноминаций. Это и есть тот самый, желанный агрессорам, «управляемый хаос».

Нужен ли России, вблизи её южных границ, близ Каспия, такой «управляемый хаос»? Конечно, это также важнейшая тема для диалога в Иране.

– В России мало шиитов, равно как и православных в Иране. В чём же может быть интерес в религиозной сфере друг друга, если отвлечься от внешней политики? 

– Вот именно тут много и загадочного, и перспективного. Многие наблюдатели усматривают культурные, ментальные и даже эсхатологические черты близости русского православия с иранским толкованием ислама. Изучение и взаимное познание друг друга захватывает всё больше людей. Так, многие годы по инициативе тогда ещё митрополита, а ныне патриарха Кирилла ведутся богословские встречи между РПЦ МП и шиитскими авторитетами.

Ортодоксальных россиян привлекает опыт страны, где живут в трезвости, эффективна борьба с наркотиками, общественные нравы соответствуют нормам религии. Более того, «духовные вертикали» власти светской и духовной в Иране, принцип «велаят э-факих – правление религиозных учёных» стали темами, всё более и более интересующие тех, кто осуществляет диалог церкви и государства в России, стремится дать своему народу практическую религиозность и вернуть традиционные ценности. Иран укоренён в традиции и живёт ею, а Россия после опыта неолиберальных реформ ищет опору, собственную редакцию «традиции в обновляющемся мире». Так исламский Иран может помочь воссозданию традиции православия в России, в качестве социально активной и вовлечённой в потоки жизни религии.

– Будут ли прорабатываться темы культуры и образования в ходе предстоящего визита?

– Об этом никто не говорит. Впрочем, достаточным освещением в прессе канун этого визита вообще не может похвастаться. То ли это тактика МИДа, то ли так много проблем, что нет сил сразу ответить на все из них…

Культурно-образовательные проекты мне особо, конечно же, дороги. Вижу, как интенсивно трудится Культурный центр Ирана в Москве во главе с доктором Эбрахими, обрёл новое дыхание Центр иранистики, ныне в здании ВГБИЛ, издаётся интересный и первый в своём роде электронный журнал «Караван» под руководством доктора Табатабаи, а медиа-активность, в частности, блог в ЖЖ Посла Ирана Саджади, стали событием нашей прессы. Существенно, что международный университет Аль-Мостафа из Кума теперь напрямую работает в России. Иранцы учат русский язык в прямом и переносном смыслах слова и трудятся ради взаимопонимания, многих россиян, прежде всего мусульман, пригласили к себе на различные мероприятия.

Увы, встречная активность, особенно в самом Иране – отстаёт на порядок. Помещение, созданное ещё в советские годы как Культурный центр в Тегеране, используется не по назначению и культурного продвижения с нашей стороны практически нет.

Парадокс: значительная часть бизнеса в России боится работать с Ираном из-за внешних санкций, фактически не российской, а проамериканской позиции; значительная часть иранских граждан, как в бизнесе, так и в культуре, также открыта к изучению России и сотрудничеству… но всё «замерло до утра!»

Понятно, что вряд ли в этот визит вопросы культуры и образования прозвучат и будут проработаны – ныне важнее не детали, а поиск нового общего «ключа к Ирану». Думается, что все неравнодушные к Ирану патриоты России, как мусульмане, так и православные, ждут позитива, прорыва, нового творческого ракурса.

Разве не очевидно, что вся эта работа освящена заповедью Корана «Мы вас создали племенами и народами, дабы вы познавали, обогащали друг друга» (49:13)? В сколь сложных внешнеполитических условиях ни осуществлялась бы эта работа – она явно имеет высшее благословение.