Ведущая Ирина Лагунина Ричард Баучер: Мы просим, призываем иранских лидеров вести себя так, как ведет себя демократически избранная власть, теперь, когда в Иране есть какая-то демократия, и принять желание людей жить в экономической и политической свободе. А не поддерживать терроризм и не развивать оружие массового поражения. Ирина Лагунина: Член "оси зла", возможный партнер в регионе, стратегический союзник России - у Ирана в американской внешней политике много определений. Влиятельная американская газета "Вашингтон пост", например, замечает, что Иран выдал 16 бойцов "Аль-Кайды" Саудовской Аравии для того, чтобы продемонстрировать администрации Джорджа Буша-младшего, что страна не является пособником терроризма. На самом деле, пишет "Вашингтон пост" со ссылкой на представителей разведки одного из арабских государств, в Иране продолжают находиться высшие командные чины "Аль-Кайды" - Саиф аль-Адель (египтянин, чья фамилия значится в списке террористов, которых разыскивает ФБР) и мавританец Абу Хафс. По поводу второго, правда, несколько месяцев назад Пентагон заявлял, что якобы его убили в Афганистане. Иран выступил с опровержением информации, опубликованной в американской газете. На фоне дискуссии о том, кто, где и как поддерживает международный терроризм, в Вашингтоне прошла пресс-конференция Национального совета сопротивления в Иране. Лидеры этой организации заявили, что обнаружили в Иране два секретных военных объекта, связанных с разработками ядерного, химического и биологического оружия. Объект в Натанзе к юго-востоку от Тегерана, по данным совета, содержит даже подземные лаборатории. И объект в Араке к югу от Тегерана - построенный на реке Кара-Чай для получения тяжелой воды, применяемой в ядерной промышленности. Члены Национального совета подсчитали, что на этом их выступлении в вашингтонской гостинице "Уиллард" присутствовали более 40 представителей международной прессы. Действительно, практически все основные информационные агентства сообщили о пресс-конференции Национального совета сопротивления, причем сообщили не без удивления, поскольку эта организация, вернее, одна из ее составляющих - группа "Муджахедин-и-Хальк" - в списке запрещенных в США террористических организаций. Тем не менее, в информации Национального совета содержится очень подробное описание якобы существующих тайных военных объектов Ирана. Насколько можно доверять подобным данным? Вопрос живущему во Франции бывшему главе Организации атомной энергетики Ирана, доктору Акбару Этемаду: Акбар Этемад: Насколько мне известно - впрочем, это ни для кого не секрет - Иран строит атомную электростанцию в Бушере, и ему помогают в этом российские специалисты. Российская сторона предоставила оборудование, технические чертежи и дизайн станции, инженерные возможности - то есть практически все. Этот проект разрабатывается уже многие годы и, возможно, еще многие годы будет разрабатываться. Никто не знает, когда и на каких условиях его передадут иранским властям и пустят в строй. Есть ли что-то еще - помимо этой станции, есть ли какие-то попытки получить хотя бы ограниченный доступ к военной ядерной энергетике - этого никто не знает. Но последние лет 15 постоянно слышишь о том, что то там, то сям нашли еще один объект, что количество ядерных объектов чуть ли не 8-10, что именно на них разрабатываются материалы и технологии, необходимые для производства ядерного оружия. Может быть, это и так. Но пока ничто не подтверждает, что это - правда. Есть другая сторона дела. Предполагается, что российские ученые - наряду с участием в мирном проекте в Бушере - предоставляют технологии и специфику применения ядерной энергии в военных целях, а иранцы могут этим воспользоваться. Может быть, это и так. Однако это очень сложно, практически невозможно доказать. Но есть и другой момент. Каждый раз, когда возникает кризисная ситуация на Ближнем Востоке, всплывает разговор о секретных военных иранских объектах. И мое мнение, что эти совпадения имеют чисто политическую подоплеку. Ирина Лагунина: Но опасения, что под предлогом строительства мирной атомной станции Иран будет искать по России специалистов в военной ядерной области, - звучат довольно настойчиво. Акбар Этемад: Проблема в том, что атомная станция в Бушере сама по себе никак не может быть использована в военных целях. Подтверждением тому - тот факт, что сейчас консорциум американских, японских и южнокорейских компаний предоставил Северной Корее абсолютно такие же технологии, чтобы построить такую же станцию. Это - часть сделки между США и Северной Кореей. Северная Корея получает атомную станцию взамен на полный отказ от военных разработок в ядерной области. Но если эти технологии в Северной Корее безопасны, если они там не представляют угрозу окружающему миру, то они безопасны и в Иране. Конечно, Иран может воспользоваться потоком специалистов из России для того, чтобы получить технологии создания ядерного оружия. Но это сложно проверить. Может быть, это на самом деле происходит, может быть, это происходит даже в тайне от российского правительства, потому что российские ученые мало получают и пытаются любой ценой добыть средства к существованию. Так что я бы сказал так: вероятность подобного есть. Ирина Лагунина: Можно понять, почему Соединенные Штаты пытаются построить атомную станцию в Северной Корее. В конце концов, США уже тоже надоело выделять экстренную помощь на то, чтобы население этой страны не вымерло с голода. Это каждый год миллионы долларов. Пик был в 98-м году - Северная Корея получила от США продовольствия и другой гуманитарной помощи на общую сумму, превышающую 170 миллионов долларов. Причем Соединенные Штаты официально заявляют, что деньги правительству Северной Кореи он предпочитают не давать - потому что до населения они все равно не дойдут. Поэтому и проект атомной электростанции. Но насколько важна станция в Бушере для экономики Ирана? Акбар Этемад: Не очень важна. По-моему, станция в Бушере - в большей степени вопрос престижа. Иран ведь легко может получить достаточное количество энергии, разрабатывая газ и нефть. Вы спросите меня, так почему же тогда Иран начал ее строить? Потому что в те годы все страны кинулись разрабатывать ядерную энергию, особенно Соединенные Штаты, переживавшие тогда энергетический кризис. Сейчас картина изменилась. Картина изменилась настолько, что я вообще не могу представить себе, зачем строится эта станция и как она будет использоваться. Можно ли найти ей применение. Но, по-моему, иранцы хотят доказать: они начали этот проект - они его закончат и покажут всему миру, что они способны сделать нечто подобное. Повторяю, это больше вопрос престижа, чем реальные экономические потребности Ирана. Ирина Лагунина: Говорил Акбар Этемад, бывший глава Организации атомной энергетики Ирана. Российско-иранское военное сотрудничество началось еще в советские времена. За 89-95-й годы Иран купил российского оружия на сумму в 5 миллиардов долларов. Затем торговля прекратилась - между Россией и США на этот счет был подписан секретный договор. Однако и после подписания этого документа внешняя разведка США фиксировала случаи российско-иранских контактов, особенно в ядерной области. В 99-м году Соединенные Штаты наложили санкции на 7 российских компаний и 3 научно-исследовательских института, которые, по данным разведки, помогали Ирану развивать ядерную программу. А в марте 2000 года президент США Билл Клинтон подписал указ, по которому деньги на Международную космическую станцию "Мир" должны были выделяться только в обмен на то, что российские фирмы прекратят помогать Ирану в развитии ядерного оружия. А в декабре 2000 президент Путин заявил, что Россия возобновляет поставки оружия Тегерану. В январе этого года в ежегодном докладе Центральное разведывательное управление США отмечало: в течение всего 2001 года Россия продолжала поставлять Ирану технологии и оборудование, которые используются при производстве баллистических ракет. "Российская помощь, - говорится в докладе, - похоже, поддерживает попытки Ирана разработать новые ракеты и увеличивает способность Тегерана создать самодостаточное для страны ракетное производство". Мы беседуем с консультантом ООН в Женевском Дворце Наций Хуманом Пеймани. Какое воздействие на Иран оказало американское военное присутствие в Центральной Азии? Хуман Пеймани: Если оно продлится долгое время - а командующий американскими силами генерал Франк сказал недавно в Ташкенте, что присутствие будет длительным и количество войск возрастет, - то Иран окажется в очень сложной ситуации. Американские вооруженные силы присутствуют в районе Персидского залива, в Турции, в какой-то степени и на Кавказе - в Грузии, пытаются утвердиться в Азербайджане. Если сложить все это вместе, то картина для Ирана получается не очень оптимистичной. Иран может почувствовать себя во враждебном окружении и прекратит все попытки выйти на дружественные отношения с Соединенными Штатами. Вот такое развитие событий заставит иранцев почувствовать враждебность и усомниться в том, с какой целью Соединенные Штаты присутствуют в регионе. Ирина Лагунина: С тех пор, как началась кампания в Афганистане, какие-то перемены в отношениях между Россией и Ираном произошли? Хуман Пеймани: Несколько недель назад помощник президента Путина объявил, что Россия и Иран готовы подписать целый комплекс соглашений коммерческого и военного характера, включая контракт на 5 миллиардов долларов на поставку в Иран новейшего российского военного оборудования и техники - истребителей, вертолетов, систем ПВО. Частично это произошло из-за того, что у России в Иране серьезные коммерческие интересы - Иран один из основных покупателей российской военной техники. Но частично это объясняется и тем, что Россия хочет удержать Иран на своей стороне, укрепить эту страну настолько, чтобы она могла помочь России сохранить стабильность в Центральной Азии и на Кавказе и защитить этот регион от американского военного влияния - в ближайшей перспективе, и от американского политического влияния - в перспективе отдаленной. Но при этом все-таки надо иметь в виду, что любой крупный контракт с Ираном является очень важным коммерческим и экономическим шагом для России. Ирина Лагунина: Хуман Пеймани, консультант ООН в штаб-квартире Объединенных Наций в Женеве. Детали последнего соглашения между Россией и Ираном в полном объеме не разглашаются. Но, например, в 98-м году Тегеран заявил, что готов дополнительно к предыдущим контрактам закупить следующие продукты российского военного производства: 8 зенитных ракетных систем С-300, тысячу зенитных ракетных систем "Игла", 25 вертолетов Ми-17 и 8 штурмовиков Су-25. Чтобы снять остроту разговора о том, не поможет ли атомная станция в Бушере создать иранское ядерное оружие, Россия подписала специальное соглашение, что все отработанное ядерное топливо со станции будет вывозиться с иранской территории - опять-таки, в Россию. В теории это топливо можно обогатить и использовать в военной области, не говоря уже о том, что оно и в необогащенном виде может составить начинку так называемых радиоактивных "грязных бомб". Станция в Бушере должна войти в строй в 2004 году. С какой же страной развивает военное сотрудничество Россия? Британский журнал "Экономист" по этому поводу недавно заметил: "скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты". Президент, который пытается провести демократические реформы, но очень ограниченно. Парламент реформаторов, решения которого, впрочем, должны быть одобрены Наблюдательным советом клерикалов. Около 80 независимых средств информации, закрытых в последнее время правящим режимом. Десятки членов оппозиции в тюрьмах. 30 процентов населения без работы. И инфляция тоже - 30 процентов. Один из самых крупных производителей нефти, Иран тратил сотни миллионов долларов на закупку готовых нефтепродуктов. Каждый четвертый образованный иранец уезжает за рубеж. Иран лидирует по утечке мозгов. Вернусь к пресс-конференции, которую в Вашингтоне провел Национальный совет сопротивления в Иране. Напомню, Члены этой группы заявили, что Иран ведет секретные военные разработки, не исключено, что ядерные, в двух местах - в Натанзе и в Араке. Можно ли верить и можно ли проверить эту информацию? Вопрос в Вашингтон, заместителю директора Института ближневосточной политики Патрику Клаусону: Патрик Клаусон: Надо сказать, что у этой организации, у Национального совета сопротивления в Иране довольно смешанная история. Иногда они были очень точны в описании того, что делает иранское правительство, а иногда кажется, что они просто выдумывают. Так что трудно сказать по этой одной пресс-конференции, насколько обоснованны их данные. С другой стороны, то, как отреагировало на эту информацию о тайной иранской деятельности Международное агентство по атомной энергии, - тоже не внушает оптимизма. Особенно отказ группы МАГАТЭ взять с собой системы определения координат местности, которые помогли бы определить, куда на самом деле привозят их иранцы. Международной группе инспекторов стоило бы проявить определенный скептицизм в отношении того, насколько полный объем информации они получают от местных властей, вместо того, чтобы определять, кому они хотят верить, а кому - не хотят. Так что мне не кажется, что МАГАТЭ сделает все возможное, чтобы проверить эти подозрения и обвинения. Ирина Лагунина: Изменились ли, по Вашему мнению, российско-иранские отношения после того, как Соединенные Штаты разместили войска в Центральной Азии и в Афганистане? Патрик Клаусон: Конечно, в течение ряда лет самым серьезным поводом для беспокойства в Иране было то, что Россия может сделать выбор: решить, что для нее важнее иметь хорошие отношения в области безопасности с Соединенными Штатами, и таким образом, стратегические отношения с Ираном - не в ее интересах. И у Ирана есть все причины опасаться того, что именно это и произошло. Сейчас, похоже, отношения между Россией и Ираном - это, прежде всего, коммерческие отношения, а не стратегические. Ирина Лагунина: Однако российские официальные лица по-прежнему называют их стратегическими... Патрик Клаусон: Но российское военное сотрудничество с этой страной основано, прежде всего, на коммерческих интересах. И Россия не считает, что Иран представляет угрозу ее безопасности. Но ведь Иран рассчитывал на то, что ему совместно с Россией удастся решить целый комплекс стратегических региональных проблем. Однако, похоже, ничего этого не произошло. Ирина Лагунина: США не раз настаивали на том, чтобы Россия прекратила поставки оружия в Иран, вплоть до санкций и секретных соглашений в рамках комиссии Гор-Черномырдин. Вы полагаете, эта политика изменилась в последнее время? Патрик Клаусон: Соединенные Штаты по-прежнему поднимают вопрос о торговле оружия с российской стороной. Но, по-моему, США в последнее время сконцентрировали внимание только на тех видах вооружений, которые могут дестабилизировать обстановку в регионе, а не на всем оружии. И хотя часто говорится обо всей торговле оружия в целом, речь на самом деле идет об оружии, которое увеличит наступательный потенциал этой страны или приведет к значительному увеличению, к качественному скачку в военных возможностях Ирана. Ирина Лагунина: Мы беседуем с Патриком Клаусоном, заместителем директора вашингтонского Института ближневосточной политики. Иран в последнее время пытается активно доказать, что он не развивает программы создания ядерного оружия и ракетных технологий. В Москве, например, иранские эксперты обсуждают, как выполняется Договор о нераспространении ядерного оружия (конференция, в ходе которой страны-участницы рассмотрят выполнение этого договора, пройдет в 2005 году). В ООН, на рассмотрение 57 сессии Генеральной ассамблеи Иран готовится вынести проект резолюции о ракетных технологиях. Эти действия выглядят убедительными? Патрик Клаусон: Сложно соотнести то, что Иран заявляет в качестве своих намерений, с тем, что он на самом деле делает. Особенно ярко это проявляется в отношении иранского химического оружия. Иран заявляет, что скрупулезно выполняет обязательства, взятые в рамках Конвенции по запрещению химического оружия, он не раз говорил Организации по запрещению химического оружия, что никогда не производил этого вида оружия, но мы знаем, что это просто неправда. Иран был неоткровенен в том, что он делает в области развития химического оружия. А это поднимает вопрос о том, насколько честно он выполняет остальные обязательства в рамках других договоров по контролю за вооружениями. Ирина Лагунина: А что касается реакторов в Бушере? Патрик Клаусон: Что касается реакторов в Бушере: Соединенные Штаты на самом деле обеспокоены тем, что Бушер дает оправдание определенному поведению иранских руководителей, например, тому, что они ищут по всей России ученых-ядерщиков. Это представляет своего рода прикрытие для различного рода тайной деятельности, которую Иран, может быть, ведет. Ирина Лагунина: Соединенные Штаты, по всей вероятности, планируют провести военную операцию против Ирака. Со своей стороны, Россия продолжает продавать оружие Ирану, включая самое современное оружие. Какая ситуация складывается в регионе? Патрик Клаусон: Обидно будет, если иранские власти последуют своей паранойе и будут основывать политику на том, что американская акция против Ирака - это всего лишь прелюдия к акции против Ирана. Ведь как сказал министр обороны США Дональд Рамсфельд, Соединенные Штаты не собираются ввязываться в военную операцию против Ирана. И все равно некоторые иранские лидеры верят, а многие даже выступают с публичными заявлениями о том, что США проведут военную операцию против Ирана после Ирака. А если Иран будет строить свою политику на этом убеждении, то какие-то его действия могут просто спровоцировать Соединенные Штаты. Вот этого бы очень не хотелось. Ирина Лагунина: Но почему Иран так спокойно отреагировал на американское военное присутствие в Центральной Азии и в Афганистане? Патрик Клаусон: Всем было ясно, что на Соединенные Штаты напали, тысячи американцев погибли. И всем было ясно, что США не оставят этот акт без ответа. И понятно было, что ответ предстояло дать правительству талибов, которое сами иранские власти ненавидели. Так что ничего неожиданного в действиях США для Ирана не было. Более того, Иран не возражал против подобных действий. Есть неприятные стороны для Ирана - ему бы не хотелось, чтобы американское влияние в регионе настолько возросло. Но с другой стороны, талибы больше не у власти. Мне бы хотелось, чтобы реакция Ирана на возможную операцию США против Ирака, если Соединенные Штаты выберут военный путь, была бы столь же разумной и столь же спокойной, как его реакция на операцию США в Афганистане. Ирина Лагунина: Мы беседовали с Патриком Клаусоном, заместителем директора вашингтонского Института ближневосточной политики. Все заявленные российско-иранские соглашения и контракты еще на бумаге, как и заявления о том, что Россия готова построить новые реакторы, вдобавок к атомной станции в Бушере. Никто не знает, сможет ли Иран выполнить свои обязательства. Несмотря на высокие цены на нефть, его экономика так и не выбралась из упадка. Источник: Радио Свобода от 28.08.2002