Иран подтвердил свой отказ от ядерного оружия

Тезис о том, что Запад откровенно утрачивает дипломатическую и политическую инициативы, который на днях был опубликован на нашем портале, получил совершенно уникальное подтверждение. Заявление президента Ирана Хасана Роухани об отказе Ирана от создания атомной бомбы, сделанное им на днях перед руководящим составом министерства обороны Исламской республики, открывает совершенно новые перспективы в развитии диалога Ирана с Западом.

Подобного подтверждения на самом высшем уровне от Ирана ожидали давно. Еще в 2005 году духовный лидер Ирана Али Хаменеи издал фетву о том, что производство, накопление и применение ядерного оружия запрещено Исламом и является «недозволенным» для мусульман. В августе того же года фетва прозвучала в официальном заявлении представителей Исламской республики на заседании МАГАТЭ в Вене. Тогда значение этой важнейшей инициативы на международной арене удалось фактически свести к нулю, причем в ход были пущены все средства информационно-психологической войны: от дезинформации о том, что якобы Верховный лидер в разговоре с представителями служб безопасности и министерства обороны Ирана сказал, что изданная им фетва не запрещает мусульманам ИРИ разрабатывать ядерное оружие – до откровенных измышлений «псевдо-экспертов по Исламу» о том, что она была выпущена в рамках шиитской доктрины «такия» (форма дозволенного в интересах защиты веры) или того, что Али Хаменеи может изменить или и вовсе отменить её в будущем.

Теперь, по истечении небольшого времени, слова духовного лидера повторил новый президент Исламской республики, обращая свои слова в первую очередь не к иранским военачальникам, а к международному сообществу. Вот что сказал Михаил Маргелов (председатель Комитета Совета Федерации по международным делам) по поводу нового заявления Хасана Роухани: «…его страна отказывается от создания атомной бомбы, а ранее верховный лидер аятолла Али Хаменеи в религиозном указе запретил производство ядерного оружия в Иране, назвав это грехом. Это открывает совершенно новые перспективы в повестке очередного раунда переговоров между Ираном и «шестеркой» 17 марта этого года. Созданы благоприятные условия для выработки всеобъемлющего соглашения, которое снимет санкции с Ирана полностью», − и есть все основания согласиться с такой оценкой.

Нюансы в выступлении Роухани

Основные моменты речи иранского президента уже достаточно хорошо известны. Используя журналистский штамп – «растасканы на цитаты». Нет смысла повторять их заново, но к двум нюансам, прозвучавшим в выступлении Хасана Роухани, стоит присмотреться повнимательнее. В речи Роухани прозвучал очень интересный довод, о котором ни разу не задумалось антииранское лобби, нагнетающее истерию вокруг якобы «угрозы, исходящей от кровавого режима аятолл»: «Если бы Иран действительно был заинтересован в создании оружия массового поражения, то он в первую очередь занимался бы химическим оружием, которое достаточно проще в производстве. Или создавал бы биологическое оружие, сделать которое еще проще, чем химическое». Это аргумент из серии неотразимых. В пылу полемики, навязанной по поводу иранского ядерного досье, полемики откровенно шулерской и демагогической, вопрос о том, что Иран мог бы без особых проблем создать внушительный арсенал неядерного оружия массового поражения, причем создать быстро и дешево, не задавался ни разу. А жаль, поскольку с этим вопросом ситуация начинает выглядеть совершенно по-иному.

Иран – держава с серьезным научно-техническим и производственным потенциалом. Для страны, которая отправляет в космос биологические объекты, которая является одним из лидеров освоения передовых технологий в самых различных областях, производство химического или биологического оружия как фактор сдерживания потенциального агрессора никаких проблем не представляет. Менее «продвинутая» в научно-техническом развитии Сирия, например, долгие годы достаточно эффективно использовала свои химические арсеналы для сдерживания Израиля.

Не лукавя, откровенно, можно сказать и больше. Имей политическое руководство Ирана именно военные планы в ядерной сфере, да еще и будь столь «агрессивно, фанатично и безответственно», как лжет об этом антииранская пресса, никаких затруднений не возникло бы на сегодняшний день и с созданием «грязной бомбы», той самой, которую еще в 1950-х годах аналитик исследовательского центра RAND Герман Кан назвал «Машиной Страшного суда». Но ничего подобного не происходило. Ни разу, даже на пике восьмилетней «Священной обороны» (далеко не случайно упомянутой в речи Роухани ирано-иракской войне), когда химическое оружие против Ирана активно применялось Саддамом Хуссейном с полного одобрения США, Тегеран не пошел на аналогичные ответные шаги. Те, кто говорит о двуличности иранского руководства, о том, что уступки Ирана по ядерным вопросам попросту уловки, приведите хоть один пример «двойных стандартов» и конкретных агрессивных действий Тегерана!

И второй, очень важный нюанс выступления иранского президента. Призывая военных к взвешенности в поступках и заявлениях, говоря о том, что «мы должны быть очень осторожными в наших делах. Запуск ракет и проведение военных учений с тем, чтобы припугнуть другую сторону – не самая лучшая философия сдерживания, хотя и необходима в отдельных случаях», Хасан Роухани четко обозначил две критические точки, по которым проходит «красная линия» иранской позиции как в вопросах ядерного досье, так и в вопросах национальной обороны. Первая, как уже понятно, − это отказ рассматривать оружие массового поражения как фактор сдерживания. А вторая заключается в следующем: «Внешняя политика Исламской Республики Иран основывается на ослаблении напряженности и укреплении доверия в отношениях со всем миром. Это не временная тактика или политический лозунг. Иран не стремится к напряженности в отношениях с другими… но мы не идем и не пойдем никогда на компромисс в вопросах нашего достоинства, независимости, национальных интересов и наших ценностей».

Отказ Ирана от ядерного оружия произошел не первого марта нынешнего года. И уж тем более не под действием развязанной против него экономической войны, политкорректно именуемой «режимом калечащих санкций». Это решение иранского руководства состоялось более десяти лет назад и явилось суверенным решением ответственного политического руководства, отвергающего аморальность и двойные стандарты во внешней политике. Именно два эти нюанса делают речь Роухани масштабным событием международного значения.

Что остается Западу?

Насколько в действительности заявление Хасана Роухани будет способствовать успеху нового раунда переговоров в Вене, который начнется 17 марта? Удастся ли сторонам прийти к соглашению по полному снятию санкций, на что всерьез рассчитывают многие политики и обозреватели? Вопрос не так однозначен, как это представляется на первый взгляд. Безусловно, соглашение с Тегераном стало бы прекрасной финальной точкой «иранской политики» Обамы, которая вызывала ожесточенную критику его противников в последние годы. Это соглашение по своему значению для региона и всего мира вполне заслуживает новой Нобелевской премии. Но если «красная черта» Ирана в ядерных вопросах совершенно понятна и прозрачна, то «красная черта» Вашингтона весьма изменчива и загадочна.

Инициативы Ирана в вопросах «ядерного досье», причем не только на переговорах в Женеве и в Вене, но и в диалоге с МАГАТЭ, Вашингтон практически обезоружили. Саботировать подписание соглашений сейчас для американской стороны чревато серьезными репутационными издержками. Во-первых, внутриамериканская ситуация, которая для любого хозяина Белого дома всегда важнее пресловутого «мнения международной общественности». До выборов в Конгресс остается чуть больше полугода, а «козырей», реальных успехов у нынешней администрации, и, следовательно, всей демократической партии не так уж и много. И во внутренней политике, и во внешней – особенно на фоне сирийской и украинской ситуации − Барак Обама выглядит достаточно «бледно», а потому ему сейчас крайне нужен пропагандистский шаг, который лояльные демократам медиа могли бы назвать «грандиозной победой».

Во-вторых, опять же – выборы, на этот раз в Европарламент. Наблюдатели прогнозируют успех «евроскептиков», которые первым делом начнут с ревизии тех убытков, которые экономика объединенной Европы понесла из-за безоговорочного следования в хвосте американской внешней политики. И нет сомнения, что и Эштон, и прочим «еврокомиссарам» многомиллиардные потери от участия в режиме калечащих санкций припомнят в первую очередь. Европа уже с декабря минувшего года готова к полному восстановлению торговых связей с Тегераном, и ничего в данном случае США поделать попросту не могут. А потому, чтобы сохранить лицо, вынуждены будут де-факто санкционный режим максимально ослабить. Проблема лишь в том, что стратегические интересы американского истэблишмента не предусматривают существование и динамичное развитие антиамериканской Исламской республики, которая только своим фактом существования является угрозой для стратегических партнеров США на Ближнем Востоке – Израиля и Саудовской Аравии, от союза с которыми Вашингтон отказываться совершенно не намерен.

Поэтому вполне логичным будет выглядеть, с одной стороны, подписание американской стороной соглашения с Тегераном и практическая полная отмена санкций (хотя это тоже вопрос, хоть что-то, но США постараются оставить как инструмент шантажа и манипулирования). С другой – использование политических методов давления по другим мотивам. Исполняющая обязанности помощника госсекретаря США по вопросам демократии, прав человека и труда Узра Зея уже заявила, что Иран в период президентства Хасана Роухани прогресса в сфере прав человека не зафиксировал. Прекрасный повод для будущего ужесточения риторики в отношении Тегерана…

*********

В заявлении Хасана Роухани, помимо открытости и принципиальности в вопросах ядерного разоружения, о которых сказано более чем достаточно, есть еще один, очень важный момент. Принципиальное решение Тегерана связано не с осуждением Исламской республики «международным общественным мнением», которое сегодня представляет собою узкую группу стран-членов НАТО, узурпировавших право говорить от лица всего международного сообщества. Это решение также принято и не под давлением западных санкций, как бы ни пытались нас уверить в обратном. Это осознанное и добровольное решение, которое Иран принял в первую очередь исходя из общечеловеческих нравственных ценностей и собственных интересов, а не под воздействием внешнего давления и угроз.