О новых акцентах во внешней политике Ирана

Со времени прихода к власти в Иране Хасана Роухани еще не прошло четыре месяца, а уже можно смело говорить о появлении существенно новых акцентов и векторов внешней политики Исламской Республики. Она стала значительно более предсказуемой, прагматичной, во многом избавленной от прежней идеологической заангажированности, и направленной на достижение главной цели – обеспечение благоприятных внешних условий для быстрого экономического роста иранской экономики и модернизации общества. Хотя происходящие изменения во внешней политике Тегерана вовсе не означают смены ее принципиального курса на международной арене и отказа от прежних ценностей, союзников и партнеров. 

Главным итогом прошедших месяцев стало достижение женевских договоренностей по ядерной программе ИРИ с «шестеркой» международных посредников, которые создали предпосылки для возможного снятия санкций, введенных Западом в финансово-экономической сфере, в том числе и в отношении экспорта иранской нефти.  И надо сказать, иранская дипломатия сделала это весьма элегантно и без особых затруднений, использовав личный богатый опыт и мягкий стиль Хасана Роухани, который в свое время сам был основным переговорщиком по ядерному досье, а также высокие профессиональные навыки министра иностранных дел Джавада Зарифа, который смог убедить «шестерку» в искренности и серьезности намерений Тегерана. Несмотря на то, что Франция, Израиль и Саудовская Аравия приложили максимум усилий для срыва женевской договоренности, Тегеран, тем не менее, одержал очень важную для себя и всего мирового сообщества победу. Теперь открыт путь к процессу отмены санкций, что позволит иранцам приступить к реализации крупных экономических проектов, которые были отложены из-за наложенных ограничений. 

Одним из важнейших векторов иранского внешнеполитического курса стало довольно быстрое развитие отношений с США, от которых фактически зависит общий подход Запада в целом к Ирану. И нужно отметить, что в данном вопросе не только Хасан Роухани, который еще накануне президентских выборов в Иране начал посылать устные сигналы Вашингтону о готовности запустить «перезагрузку» отношений с США, но и президент Барак Обама созрел для этого, потерпев ряд серьезных поражений в регионе. Это и срыв планов по быстрому свержению законного правительства президента Башара Асада, и провал с авантюрой в Ираке, заставивший американцев вывести свои войска из этой страны, и деградация ситуации в Афганистане на фоне начавшегося вывода оттуда натовского военного контингента, и не оправдавшая себя ставка на Саудовскую Аравию и Катар (в Катаре еще в июне с.г. Вашингтону пришлось даже пойти на смену эмира и его премьер-министра, заигравшихся с арабскими «революциями»), череда смен власти в Египте – главном арабском союзнике США, несостоявшаяся демократизация и вестернизация в Ливии и т.д.    

На этом фоне лишь Иран оставался стабильной региональной державой, влияние которого постоянно росло. В этих условиях у Барака Обамы возникла необходимость выбора – либо продолжить ставку на ССАГПЗ во главе с дряхлеющим руководством Саудовской Аравии и экстремистов-исламистов в арабском мире, опирающихся на консервативные ваххабитские монархии Аравии, либо начать смену курса путем нормализации, а потом и сближения с Тегераном, который постепенно выходит на лидирующие позиции в полыхающем конфликтами регионе Ближнего и Среднего Востока и Персидского залива. При этом в Вашингтоне не могли не видеть, что Иран пользуется авторитетом в Закавказье, Центральной Азии, выстраивает самое активное сотрудничество с ШОС, которая превращается в серьезный противовес Западу в Азии и даже потихоньку вытесняет влияние Турции, которая погрязла во внутренних разборках и слишком глубоко втянулась в сирийский конфликт, создав проблемы у самой себя. 

Отсюда возник, точнее, возродился весомый западный вектор внешней политики Ирана, призванный вернуть Тегерану его историческое место крупнейшей супердержавы этого региона, во взаимодействии с которым заинтересованы все – и мировые игроки, и региональные страны. А за США потянулись и другие их союзники по НАТО, прежде всего Великобритания.  Что касается стран ЕС, то там давно ждали возможности возобновить торгово-экономические связи с этой страной, способной стать одним из крупнейших партнеров Евросоюза в регионе, учитывая, что потенциал развития экономического взаимодействия со странами ССАГПЗ практически полностью себя исчерпал. Да и охваченные волнениями арабские страны существенно сократили объемы торговли с Европой. Лишь Франция, действовавшая под давлением Саудовской Аравии и Катара некоторое время сопротивлялась общему тренду Запада, но и она вынуждена была в конечном итоге примкнуть к большинству. 

Наращивая свое дипломатическое наступление, Тегеран пошел и на то, чтобы улучшить отношения с арабскими странами, прежде всего государствами Персидского залива, испорченные в свое время по их же инициативе под давлением Эр-Рияда. Именно эти цели преследовала поездка Джавада Зарифа по ОАЭ, Кувейту, Оману и Катару в начале декабря с.г., которая, по крайней мере внешне, дала ощутимые результаты. Эти 4 страны ССАГПЗ не могли игнорировать тот факт, что уже США и ЕС поменяли свое отношение к Ирану, а роль последнего в Персидском заливе стала стабилизирующей на фоне агрессивности Саудовской Аравии, которая никак не может смириться с мыслью о том, что королевству придется потесниться в этом регионе, а в спекуляции на тему подстрекательства шиитов в арабских странах на выступления против правящих режимов уже мало кто верит. Так что Эр-Рияду все равно придется рано или поздно осознать данную реальность и не строить козни против Тегерана, как он это делает сейчас, засылая своих эмиссаров в Вашингтон и Москву. Не зря же руководитель спецслужб КСА принц Бандар Султан, приезжавший на днях в Россию, опять гнул свою линию не только по Сирии, но и внушал сомнения в искренность намерений Ирана в плане своей ядерной программы. Да вот только кто ему поверит с такого рода утверждениями, зная, какую реально позицию к России занимают в Саудовской Аравии? Одно дело – слова, и совсем другое дело – в виде инвестиций в российскую экономику и допуска российских компаний на саудовский рынок. А вот последнего как раз и не наблюдается. Зато Иран готов и на деле активно выступает за развитие отношений с Россией, практически во всех сферах, в том числе высокотехнологичных. 

Конечно, Москве тоже следует учитывать новые акценты во внешней политике Ирана, чтобы не оказаться в хвосте поезда. Неплохой фундамент сотрудничества, заложенный в прошлые годы, это хорошо, но он не гарантирует привилегированных и приоритетных позиций на будущее. Поэтому за Иран нужно бороться в хорошем смысле этого слова, чтобы не почивать на лаврах прошлых достижений, а двигаться вперед. Для этого есть все возможности. И сегодняшний визит главы МИД России Сергея Лаврова в Тегеран наверняка даст ощутимые результаты не только в политическом, но и торгово-экономическом плане. Тем более что женевские соглашения по ядерным делам позволяют избежать те ограничения, которые препятствовали более масштабному сотрудничеству в прошлом. 

Еще один важный региональный игрок, оказавшийся в «одном окопе» с Саудовской Аравией, это Израиль. А зря. Вместо того, чтобы воспользоваться благоприятной атмосферой, созданной Хасаном Роухани, Тель-Авив начал нагнетать напряженность, распространяя слухи чуть ли не о готовности нанести удары по ядерным объектам ИРИ, причем при содействии и участии саудовского королевства. В это, конечно, мало кто поверил, но израильские эмиссары проехались повсюду, включая Москву. И все напрасно – Израиль вполне мог бы примкнуть к новой линии Запада и попытаться нащупать общую почву для снижения напряженности в отношениях с Тегераном. Это, кстати, сильно помогло бы ему, укрепило бы его позиции перед лицом исламистской угрозы со стороны арабских радикалов и экстремистов, которые вплотную приблизились к израильским границам.

И еще один важный момент. Надо отдать должное иранской дипломатии – пойдя на существенные корректировки своей внешней политики, Иран сделал это не за счет сдачи своих друзей, что часто бывает в современной практике. Принципиальная линия ИРИ на поддержку режима Башара Асада твердо продолжается, все больше укрепляется ось с Багдадом, против нынешнего правительства которого выступает все та же сила в лице Саудовской Аравии. Не следует также ожидать, что Тегеран откажется от поддержки ливанской Хизбаллы или защиты прав шиитского большинства на Бахрейне и других странах монархий, которые самым чудовищным образом ущемляются.

Но при этом можно ожидать некоторых изменений в подходах ИРИ к решению афганской проблемы, а также обострения соперничества с Турцией, которая претендует на роль ведущей державы региона и чуть ли не на создание новой Османской империи в современных политических контурах. Но Анкаре борьба за лидерство ничего не даст, а лишь лишит ее возможности принять участие в реализации выгодных экономических проектов в Иране. Да и иранский газ, в случае строительства газопровода Иран – Ирак -Сирия – Южная Европа не пойдет по турецкой территории, тогда как газовый проект Набукко де-факто уже мертв. В этих условиях партнерство даст обеим странам больше плодов, причем позитивных, нежели соперничество. Позиция Ирана здесь известна – за сотрудничество, а Турция пока виляет хвостом, не все у нее ясно на фоне глубокого вовлечения в сирийскую авантюру, серьезных внутриполитических проблем, мощного международного прозападного лобби. Пока что нет особого движения ИРИ на азиатском и центрально-азиатском направлениях, но это лишь вопрос времени. Уже сейчас ясно, что Тегеран будет максимально наращивать взаимодействие с Китаем и Индией, еще больше развивать отношения с Пакистаном.

 **************

При таком развитии ситуации Азия будет играть все возрастающую роль в мировых делах, постепенно отодвигая США и Европу к их естественным границам. Это неизбежный процесс, который уже происходит, и присоединение Ирана лишь ускорит его. Именно поэтому можно смело утверждать, что Тегеран будет и далее наращивать свое влияние и находиться в фокусе возрастающего внимания мировых и региональных держав. А по мере развития экономики страны и ее модернизации, а также технического перевооружения вооруженных сил, Иран наберет еще более значимый вес в мировых и региональных делах. А главное – он станет важнейшим стабилизирующим фактором на Ближнем и Среднем Востоке, как и в зоне Персидского залива, где пока что на ведущих ролях выступают США. Так что в ближайшие месяцы следует ожидать все новые и интересные ходы иранской дипломатии.