16 мая 2012
Продолжающийся динамично развиваться политический процесс первой половины 2012 г., в том числе – в вопросах, связанных с ядерной программой Ирана и другими масштабными событиями на всем Ближнем Востоке (в частности, сирийский кризис), актуализируют проблемы геополитического позиционирования и в других, сопредельных регионах. Попробуем рассмотреть их влияние на Южный Кавказ на примере анализа своеобразного «геополитического треугольника» в лице трех важнейших региональных игроков – России, Турции и Ирана. Россия Начало третьего президентского срока Владимира Путина, как представляется, внесет ясность в политику Москвы на всем Южном Кавказе, приобретшей некую двойственность в период существования «кремлевского тандема», например, в карабахском вопросе. С «новым старым» президентом Москва в целом сохранит преемственность своей политики на Южном Кавказе, хотя возможно ужесточение позиции России в регионе, в частности, в отношениях с Грузией и Азербайджаном. Подтверждением этого может стать то, что один из первых президентских указов вступившего в должность В.Путина от 7 мая 2012 г. – «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» - особо отмечал приоритеты Москвы в укреплении статуса признанных ею Абхазии и Южной Осетии. Указом также предусматривается продолжение процесса карабахского урегулирования в формате Минской группы ОБСЕ. Политика Москвы на Южном Кавказе исходит из приоритетов сохранения геополитического баланса сил на фоне неизбежного снижения американского влияния в регионе. Европейский Союз вряд ли своей «мягкой силой» в обозримом будущем будет играть роль гаранта региональной безопасности на Южном Кавказе на фоне усиления Турции, и если Москва сможет активизироваться на Южном Кавказе, то поспособствует обеспечению традиционного баланса внешних/региональных игроков. Как представляется, большее вовлечение Москвы в политические процессы на Южном Кавказе исходит из интересов безопасности Армении. Важнейшим элементом двусторонних отношений Армении и России, особенно с учетом их членства в ОДКБ, станет продолжение военно-политического и военно-технического сотрудничества двух стран. Россия, как страна, незаинтересованная в возобновлении боевых действий в зоне карабахского конфликта, традиционно будет продолжать сохранять военный баланс между Арменией и Азербайджаном в углубляющейся региональной гонке вооружений. В переговорном процессе вокруг карабахского урегулирования, как представляется, наступит вполне оправданная пауза. Новый президент России вряд ли захочет участвовать в таком заведомо безнадежном предприятии как организация безрезультатных встреч своих армянского и азербайджанского коллег. Тем не менее, более чем очевидно, что и в 2012 г., и в последующий период, Россия (совместно с США, Францией и ЕС) будет держать под пристальным контролем ситуацию в зоне конфликта, для недопущения ее дальнейшей эскалации, а также склонять стороны конфликта к принятию озвученных МГ ОБСЕ т.н. Основных принципов карабахского урегулирования. Как известно, данные предложения (известные под названием Мадридских принципов) предусматривают, наряду с прочими условиями, определение окончательного статуса Нагорного Карабаха и его международную легитимизацию. Турция После заморозки в апреле 2010 г. попытки нормализации армяно-турецких отношений (т.н. «футбольной дипломатии»), Южный Кавказ в приоритетах внешней политики Анкары занимает практически третьестепенное место. Даже армяно-турецкие отношения, с учетом гипертрофированной чувствительности Турции к проблеме международного признания геноцида армян 1915 г. и вызванных этим стимулов Анкары к примирению с Арменией для нейтрализации процесса признания, в настоящее время во многом переместились в сферу турецко-американских и турецко-европейских взаимоотношений. Приоритетным для Турции, пытающейся по всем периметрам использовать все мыслимые и немыслимые поводы для демонстрации своей значимости в региональной и даже мировой политике, сейчас имеет ближневосточное направление. Однако именно вовлечение Турции в сирийский кризис, равно как и чересчур активные и даже навязчивые попытки играть роль заинтересованного посредника в многосторонних переговорах вокруг иранской ядерной программы, продемонстрировали границы ее внешнеполитических ресурсов и значимости. Несмотря на поддержку Западом турецкой политики в отношении Сирии (как инструмента открытого давления на сирийские власти), после открытого вовлечения Ирана и России по спасению режима Асада, Анкара оказалась в весьма сложном положении. Идти на дальнейшее противостояние с Москвой и Тегераном Анкара не решилась, что усилило критику внешнеполитического курса внутри самой Турции. Некоторое отрезвление в Анкаре от результатов ее ближневосточной политики, приведших скорее к новым трудностям, чем добавивших дивидендов, привело одновременно и к осознанию ограничений турецкой политики в отношении Южного Кавказа. Фактически, второй раз после развала Советского Союза (первый раз это было во время августовской русско-грузинской войны 2008 г. и спешного визита Эрдогана в Москву) в Анкаре появилось реальное впечатление возвращения «российской угрозы» в регион. При этом абсолютно не важно, насколько действенными и продолжительными могут быть дальнейшие действия России по спасению режима Асада – как отмечает видный российский международник Федор Лукьянов, «Москва играет не на сохранение контактов с Дамаском, а на подтверждение своего статуса в международных делах…, державой, в обход которой ничего не возможно сделать» [1]. Важно отметить то, что боязнь испортить отношения с Россией – одним из важнейших партнеров Турции в торгово-экономической сфере, а также неожиданно повысившийся геополитический вес Москвы в ближневосточном регионе (особенно в увязке с позицией Тегерана) явились достаточно неприятным сюрпризом, продемонстрировав в глазах турок степень неуступчивости России по принципиальному для нее «сирийскому вопросу». Как результат, Анкаре значительно снизила уровень своих политических ожиданий на Южном Кавказе, одновременно повысилась степень реалистичности оценки ею ситуации в этом регионе. Возможно, что во время т.н. «футбольной дипломатии» между Арменией и Турцией у некоторых в Анкаре были иллюзии того, что Россия может повлиять на Ереван каким-то образом пойти на уступки в карабахском вопросе. Это при том, что сами армяно-турецкие протоколы не содержали никакого упоминания про Карабах, да и не ясно было, зачем Москва должна была принуждать своего главного регионального военно-политического союзника идти на уступки для продвижения в процессе, который фактически спонсировали США и ЕС. Теперь же в Турции вновь убедились, что Россия не только не может пойти на такие рода шаги в отношении Армении, но и никогда не захочет. А самостоятельно вовлечься в региональную политику на Южном Кавказе без нормализации отношений с Арменией Анкара также уже не может. Для этого у нее нет ни ресурсов, ни решимости, что было наглядно продемонстрировано региональной динамикой на Южном Кавказе за весь период после заморозки армяно-турецкой «футбольной дипломатии» в апреле 2010 г. Иран Отношения с ИРИ всегда имели для Армении особую ценность с учетом роли Тегерана в мировой и региональной политике, а также его позиции в мусульманском мире. Иран уже два десятилетия демонстрирует достаточно взвешенное отношение к карабахскому конфликту, что для Армении очень важно ввиду попыток Азербайджана представить этот конфликт как религиозное противостояние между армянами-христианами и азербайджанцами-мусульманами. Тегеран не проявляет повышенного интереса к участию в переговорах, но при этом внимательно следит за происходящими вокруг Карабаха процессами. В центре особого внимания Ирана постоянно находится судьба приграничных с ним территорий, находящихся под контролем Нагорного Карабаха. Тегеран заинтересован в сохранении этих территорий под армянским контролем (никогда публично этого не высказывая), т.к. они выступают своеобразным буфером между Азербайджаном и северными регионами Ирана с тюркоязычным населением. Соответственно, Иран выступает за консервацию карабахского конфликта и против какого либо размещения международных миротворцев на его территории. Важнейшей составляющей геополитики Ирана на Южном Кавказе играет армяно-иранское экономическое сотрудничество, которое включает преимущественно энергетическую и коммуникационную сферы: перспективы строительства железнодорожной ветки Армения-Иран, линий электропередач, ГЭС, а также трубопровода для транспортировки иранской нефти и других нефтепродуктом. Немалую роль в нынешних армяно-иранских политических отношениях играет и наличие в Иране достаточно многочисленной и влиятельной армянской общины, имеющей многовековую историю и хорошо интегрированной в иранское общество. В настоящее время факторами, усиливающими доверительность армяно-иранских отношений (посол ИРИ в Армении Сейед Али Сагаян недавно даже заявил, что из всех своих соседей Иран «самые особенные отношения имеет с Арменией»[2]), являются ухудшающиеся отношения Исламской Республики с Турцией и Азербайджаном. Нотки неосманизма, то и дело проскальзывающие в заявлениях главы турецкого МИД Ахмета Давудоглу (а иногда и премьера Эрдогана), враждебный настрой Анкары в отношении главного ближневосточного оплота Тегерана – алевитского режима Башара Асада в Сирии, неискренняя, по мнению Тегерана, позиция Анкары в посредничестве в переговорах вокруг иранской ядерной программы, и многие другие большие и малые проблемы постоянно отравляют ирано-турецкие отношения. Очевидно, что это не может не сказаться соответствующим образом уже на армяно-иранском сотрудничестве. Еще более значимую роль играет новый виток ухудшения отношений между Ираном и Азербайджаном. Кроме традиционного клубка проблем и взаимных подозрений между Баку и Тегераном, в последнее время на это серьезно влияет также активизировавшееся сотрудничество между Азербайджаном и Израилем в военно-политической сфере, усугубляющееся постоянными обвинениями Тегерана в предоставлении азербайджанской территории израильским спецслужбам для подрывных действий против ИРИ. Усиливающаяся иранофобия в Азербайджана и возрастающее ощущение угрозы со стороны Ирана уже вынуждают Баку частично переориентировать свой военный потенциал с карабахского направления на юго-восток, с усилением военно-морской составляющей в рамках ВТС с Израилем. Естественно, что данные шаги вызывают негативную реакцию в Иране, несмотря на довольно неуклюжие попытки Баку оправдать масштабные закупки израильских вооружений, в том числе предназначенных для боевых действий на море, что они будут использованы против армян в Карабахе [3]. Вряд ли в Тегеране забыли также призывы в азербайджанском парламенте переименовать эту страну в «Северный Азербайджан», регулярные митинги протеста у посольства Ирана в Баку и многие другие подобные действия. А если не забыли, то могут в самый неподходящий момент и припомнить… *** Анализ совокупности внутренних и внешних факторов, влияющих на политику ведущих внешних региональных держав на Южном Кавказе, в среднесрочной перспективе демонстрирует устойчивую тенденцию к сохранению в общих чертах того состояния статус-кво, свидетелями которого мы являемся уже достаточно длительное время. Также не заметно и каких либо существенных предпосылок в изменении политики в отношении к Армении со стороны России, Турции и Ирана. Многие эксперты, в общих чертах соглашаясь с неизбежностью сохранения нынешнего статус-кво на Южном Кавказе, зачастую делают сознательные и подсознательные поправки на то, что масштабная форс-мажорная ситуация в регионе, каковым может быть лишь военный кризис вокруг иранской ядерной программы, может поколебать или разрушить данный статус-кво (как минимум вокруг Карабаха). Однако, как это уже неоднократно бывало, военный форс-мажор вокруг Ирана в очередной раз вновь откладывается, а значит, региональный «треугольник» будет продолжать сохранять свою геополитическую стабильность и «геометрическую стройность». [1] Лукьянов Ф., «Сирийский конфликт как школа дипломатии», http://www.globalaffairs.ru/redcol/Siriiskii-konflikt-kak-shkola-diplomatii-15491, 20.03.2012 [2] «Из всех соседей самые особенные отношения Иран имеет с Арменией – посол», ИА Регнум, http://www.regnum.ru/news/polit/1528704.html, 08.05.2012. [3] См. подробнее: Минасян С., «Урановый катализатор для Кавказа: иранский кризис и карабахский конфликт», Иран.Ру, http://www.iran.ru/rus/news_iran.php?act=news_by_id&_n=1&news_id=80054, 24.04.201
Сергей Минасян (Армения), <i>Специально для Iran.ru</i>
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий