03 октября 2006
В.И. Сажин С 11 по 16 сентября с.г. в столице Кубы Гаване проходила XIV Конференция Движения неприсоединения (ДН). ДН было оформлено в 1961 г. в Белграде на международной конференции, проведенной по инициативе президента Югославии Иосифа Броз Тито, который долгие годы вел борьбу против сталинизма, против диктата СССР и КПСС в социалистическом движении. Основной целью Движения стало совместное обеспечение собственной независимости, которая для каждого участника в отдельности была бы невозможна. Движение предполагало отказ от участия в блоках ради сохранения мира. Равноудаленность стран неприсоединения от сверхдержав обеспечивала движению политический вес, с которым приходилось считаться и Западу, и Советскому Союзу. Расцвет ДН приходится на 60–80 гг. ХХ века. Однако последовавшие в начале 90-х гг. поистине исторические события, изменившие всю политическую конфигурацию современного мироустройства, поставили Движение неприсоединения перед лицом кризиса, пожалуй, самого серьезного за всю историю его существования. «Холодная война» закончилась, конфронтация сверхдержав и блоков уступила место диалогу и сотрудничеству, рухнула биполярная система международных отношений, на обломках которой возник однополюсный мир, характеризующийся жестким политическим и военным доминированием США. Идея, лежавшая в основе создания Движения, — неприсоединение к противостоящим военным блокам — оказалась в этих условиях лишенной всякого смысла. Сейчас многие задают вопрос о названии Движения. К кому неприсоединения? Посол Казахстана в ООН Ержан Казыханов так пытается объяснить это несоответствие «формы» и «содержания»: «Это неприсоединение к войне, неприсоединение к бедствиям и разрушениям, неприсоединение к эпидемиям и другим проблемам, с которыми сталкивается мир. И, наоборот, присоединение к миру, безопасности и стабильности — вот новое понятие Движения неприсоединения». Это очень красивое объяснение. И, пожалуй, с ним может согласиться любая страна, любой человек и присоединиться к Движению. Но, к сожалению, на практике все далеко не так. Хотя для простоты восприятия все же правомерно будет называть эту международную структуру традиционно – «Движение неприсоединения» (ДН), «неприсоединившиеся страны» (НС). Сегодня Движение объединяет 116 стран Азии, Африки и Латинской Америки (после гаванского форума – 118), а также 15 стран-наблюдателей, в число которых входят Китай, Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Украина. Единственная европейская страна среди полноправных членов Движения неприсоединения — Белоруссия. В работе XIV Конференции в Гаване приняли участие представители 117 государств — членов ДН, в том числе 56 глав государств и правительств. Кроме того, на форуме присутствовали представители 23 международных организаций и 31 страны, в том числе и России, не входящих в Движение неприсоединения. Председателем Движения неприсоединения на три года стала Куба. Председателем «Группы-15» (наиболее развитые стран ДН) стал Иран. По итогам форума приняты документы, касающиеся будущей деятельности Движения и актуальных международных проблем. В частности, конференция приняла итоговый документ (90 страниц, 278 параграфов), в котором отражена позиция стран — членов Движения неприсоединения по широкому спектру международных проблем, включая вопросы реформы ООН, политического устройства мира, международной безопасности, проблемы разоружения, прав человека, терроризма, а также экономические и другие вопросы международных отношений. Кроме итогового были также утверждены еще два документа – методологический документ о принципах работы организации и заявление «Цели, принципы и роль Движения неприсоединения в условиях нынешней международной обстановки». Также 14-я конференция глав стран — членов Движения неприсоединения приняла специальную декларацию по ядерной проблеме Исламской Республики Иран. * * * На протяжении 45 лет существования Движения неприсоединения Иран не проявлял большой активности в работе этой структуры. Однако в последние годы Тегеран стал демонстрировать повышенный интерес к этому Движению. Почему? Ответ можно получить, лишь проанализировав эволюцию политической ситуации вокруг Ирана на протяжении последних лет. Но и без особого глубокого анализа можно утверждать, что доминирующую роль в этом процессе сыграло и играет стремление Исламской Республики Иран к региональному и даже мировому лидерству. Звездный час военно-политического «взлета» Исламской Республики Иран на мировой арене пробил в 2001 г., когда США и международная антиталибская коалиция свергли режим талибов в Афганистане, уничтожив тем самым одного из основных противников исламского Ирана. Это позволило ИРИ вернуть традиционные политико-экономические позиции в Афганистане, особенно в Кабуле и западных велайятах страны, утраченные после прихода к власти движения «Талибан». Следующий, еще более важный для ИРИ шаг американцы сделали в Ираке в 2003 г. Они разгромили Саддама Хусейна и его антииранский режим, ликвидировав главного традиционного врага Исламской Республики. Пожалуй, впервые с момента создания Ирака как государства в 20-х гг. прошлого века в Тегеране вздохнули спокойно. Несмотря на присутствие войск США и их союзников в Ираке, власть в этом государстве в значительной степени ныне осуществляется иракскими шиитами, близкими по вере, духу и психологии к иранцам. Более того, используя эту духовную близость, а также, конечно, и прямое влияние, иранские аятоллы умело осуществляют контроль и в определенной степени управление внутриполитическими процессами в Ираке. Несомненный подарок Тегерану сделал и союзник США в регионе – Израиль, который в 2000 г. вывел войска из Южного Ливана, где мгновенно при непосредственном участии Тегерана стали разрастаться и укрепляться боевые отряды проиранского движения «Хизбалла». За несколько лет Иран создал мощную военно-политическую структуру в Ливане, независимую от ливанского руководства, способную вооруженным и парламентским путями отстаивать стратегические интересы Ирана, причем не только в Ливане, но и в Сирии и на палестинских территориях. К 2003 г. относится и начало «иранского ядерного дела» — процесса «атомного умиротворения» Ирана МАГАТЭ, Советом Безопасности ООН, Евросоюзом, Россией, Китаем – всеми вместе и по отдельности. В 2003–2004 гг. в ядерных вопросах Иран был еще относительно мягок и дипломатичен и даже шел на определенные компромиссы — подписание Дополнительного протокола с МАГАТЭ, введение моратория на ядерные разработки и т.д. Такая скромность Тегерана, несомненно, была связана с успехом первой, военной фазы операции США в Ираке и, конечно, как следствие — с опасением американского удара по Ирану вслед за Ираком. Однако по мере того, как ситуация и в Афганистане, и в Ираке становилась все сложнее и запутаннее, США и их союзники теряли там инициативу и были не в состоянии обеспечить безопасность и стабильность в этих странах, которые уже находились, если говорить словами Сальвадора Дали, «в предчувствии гражданской войны», Иран стал расправлять свои крылья над всем регионом. Он уже не опасался вторжения американских вооруженных сил на свою территорию, которые, неся потери, все больше и больше втягивались в трясину военно-политической нестабильности в Ираке и Афганистане. В то же время при всей благоприятности для Тегерана складывающейся в регионе обстановки, проблемой для него (кстати, искусственно созданной самими иранскими клерикалами) был и остается Израиль. Мощная антиизраильская кампания, предпринятая президентом ИРИ Махмудом Ахмадинежадом сразу же после его избрания на президентский пост, создавала подходящий агитационно-пропагандистский фон для более существенных действий против Израиля. К тому же летом 2006 г. ситуация вокруг «иранского ядерного досье» для Ирана в значительной мере осложнилась. Пять постоянных членов Совета Безопасности ООН (Россия, США, Великобритания, Франция, Китай), а также Германия все более сближали свои позиции в надежде остановить военную нуклеризацию Ирана. G-8 — «большая восьмерка» — на своем саммите в Санкт-Петербурге также поддержала совместные действия по предотвращению появления ядерного оружия в Иране. И наконец, Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1696, предписывающую Ирану прекратить процесс обогащения урана. Правда, с самого начала было ясно и понятно, что Иран не собирается ее выполнять. Но теперь Совбез ООН вправе потребовать ответа от Тегерана. Ведь в настоящее время ИРИ юридически является нарушителем резолюции № 1696 Совбеза ООН. А статус нарушителя решений ООН – очень неприятный статус, чреватый самыми серьезными последствиями. Конечно, среди оппонентов ИРИ не было подлинного единства, чем чрезвычайно умело пользовалась и пользуется ныне иранская дипломатия, затягивая переговоры, меняя их формат, условия и так далее. Но все же летом текущего года Тегерану было необходимо, с одной стороны, увести в тень мировой политики свою ядерную проблему, с другой – продемонстрировать Израилю, что он не всесилен в регионе. В дело вступила проиранская организация «Хизбалла», развязавшая войну на израильско-ливанской границе. Политологи сегодня расходятся во мнении: то ли эта акция «Хизбаллы» была прямым приказом Тегерана, то ли это личная инициатива руководства организации, осуществленная при молчаливом согласии Ирана. Но в любом случае – война между Израилем и «Хизбаллой» на территории Ливана была на руку Исламской Республике. «Хизбалла» вышла из войны с Израилем не разгромленной, даже больше — довольно окрепшей, хотя и потеряла многих своих боевиков, вооружение, сдала свои территориальные позиции, отступив от линии ливано-израильской границы на несколько десятков километров. Но в моральном, идеологическом плане она укрепилась и в Ливане, и на всем Ближнем Востоке, что повлекло за собой укрепление авторитета Ирана во всем регионе. Действительно, в последние месяцы авторитет ИРИ в значительной степени возрос. Этому способствовала неуклюжая политика США в регионе (Ирак, Афганистан) и, в частности, американская мессианская программа по демократизации «Большого Ближнего Востока», вызвавшая неудовольствие практически во всем мусульманском мире. Этот мир солидаризовался против Запада, и прежде всего США. Их действия в регионе рассматриваются (в первую очередь так называемой улицей, то есть «низшими слоями народных масс») как покушение на их самобытность и самостоятельность. В ответ последовало исламское сопротивление по различным направлениям – религиозному, культурному, политическому, военно-террористическому, социальному. Именно поэтому Иран под руководством аятоллы Хаменеи и инженера Ахмадинежада, вновь поднявший знамя борьбы с основными шайтанами — американским империализмом и сионизмом, становится лидером антизападничества, главным борцом за интересы мусульман. Но, пожалуй, развернутая Тегераном в последний год мощная пиар-кампания по позиционированию Ирана в качестве мирового лидера освободительной борьбы против американского империализма и сионизма, основного защитника ислама и всего «третьего мира», была эффективной лишь для пресловутой «мусульманской улицы» (и то в плане иранского антизападничества). Большинство арабских государств региона с опаской относятся к политическому и военному гегемонизму ИРИ. Они отнюдь не заинтересованы в усилении позиций Ирана в «их Арабском заливе» и в целом на Ближнем и Среднем Востоке. Они боятся быть подчиненными иранской гегемонии, прежде всего с помощью возможно зарождающегося иранского ядерного оружия. «Умеренные» арабы прекрасно понимают эту ситуацию. Кстати, именно поэтому Египет, Саудовская Аравия и Иордания сразу после начала боевых действий на израильско-ливанской границе выступили с осуждением «Хизбаллы» и в неофициальном порядке убеждали Соединенные Штаты дать возможность Израилю расправиться с этой организацией. Такое поведение некоторых арабских режимов объясняется их давним противостоянием с радикальными группировками типа «Хизбалла», ХАМАС, «Братья-мусульмане», которые всегда служили источником проблем для отдельных стран и всего региона, а также опасностью, которую они – лидеры суннитских мусульманских государств - все больше ощущают от усиления позиций шиитов, поддерживаемых Ираном. По мнению суннитов, проиранские шииты создают угрозу нынешней расстановке сил в Ближневосточном регионе и в мусульманском мире, где лидируют конфессии суннитского толка. При всем этом вокруг ИРИ возникает парадоксальная ситуация: при несомненном возрастании роли Ирана, укреплении его мощи на практике у Тегерана явно ощущается дефицит союзников, и прежде всего на Ближнем Востоке. Действительно, кого сегодня можно включить в список региональных союзников ИРИ? Пожалуй, только Сирию. Правда, нельзя забывать об «иранской пятой колонне» — многочисленных шиитских общинах, действующих в подавляющем большинстве стран региона. И конечно, о «Хизбалле». Безусловно, это довольно мощная сила, но явно недостаточная для удовлетворения региональных и, будем говорить, мировых амбиций Ирана. И тогда пришло время Движения неприсоединения. В последние месяцы Тегеран сделал из него одного из основных объектов своей внешней политики. И надо сказать, этот прагматичный выбор был весьма удачным. Известно, что неприсоединившиеся страны, неудовлетворенные нынешним положением вещей в мире, своим экономическим состоянием, сложившейся однополярной системой и глобальным лидерством США выступили на XIV гаванской конференции ДН с явных антиамериканских и в целом антизападнических позиций. Все принятые конференцией документы в той или иной степени отражали эту идеологию, которая практически полностью совпадает с идеологией (за вычетом исламской составляющей) режима аятолл в Иране. По итогам работы гаванской конференции наблюдатели отмечают три момента: сформировалась общая политическая и идеологическая платформа у латиноамериканских и ближневосточных противников американской политики; обнаружилось доминирование в нынешнем ДН «иранского» варианта идеологии, что свидетельствует об эффективной трансляции идей «сопротивления» американской экспансии в самые широкие мировые аудитории; в результате сложился намного более радикальный вариант ДН, чем это было несколько лет назад, с сильным антизападным акцентом. Но не только эти моменты инициирует активность ИРИ в Движении неприсоединения. Как известно, у истоков Движения, у его руля стояли блестящие политики, выдающиеся государственные деятели, легендарные лидеры мирового масштаба эпохи первого послевоенного десятилетия – премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, президент Индонезии Ахмед Сукарно, президент Югославии Иосип Броз Тито, президент Ганы Кваме Нкрума и президент Египта Гамаль Абдель Насер. Сейчас в ДН наблюдается определенный дефицит политиков подобного уровня. Авторитетные лидеры десятка наиболее развитых стран (Аргентины, Бразилии, Индии, Индонезии, Сингапура, Малайзии, Пакистана, Египта, ЮАР, Чили, некоторых других), прямо скажем, не уделяют особого внимания ДН, а решают свои глобальные проблемы вне его рамок. Более того, каждый из них ищет (и находит) собственные пути интеграции в постиндустриальное общество. Безусловно, они использовали свое присутствие на XIV конференции, чтобы пообщаться друг с другом. Так, можно сказать, в рамках конференции прошла трехсторонняя встреча президентов Бразилии, ЮАР и премьера Индии. Участники говорили о формировании оси «юг–юг», проходящей от Китая и Индии через Южную Африку в Латинскую Америку. Но здесь не было антиамериканской риторики. Индия и Китай не готовы создавать «противовес США». Сегодня ось «юг–юг» формируется ими также не в пику Западу, а как инструмент эффективного взаимодействия с ним. Но все же голосуя за принятие совместных документов конференции, развитые страны ДН просто напоминали Западу о настоятельной необходимости проведения реформ нынешнего мирового порядка (в их интересах, конечно). Причем их интерес, в отличие от большинства стран ДН, во многом совпадает с интересами Запада или связан с ними. Там это четко просчитали. Именно поэтому реакция в западном мире на итоги XIV конференции и ее документы была очень и очень сдержанная, если не сказать, никакая. Таким образом, в Движении неприсоединения на общем радикальном фоне возник вакуум антиимпериалистической активности его лидеров. Этим не могли не воспользоваться такие антиамериканисты, как президенты Венесуэлы Уго Чавес, Боливии Эво Моралес, Исламской Республики Иран Махмуд Ахмадинежад. Им, безусловно, помогал и общий настрой большинства участников конференции. Великодержавная, во многих случаях непродуманная в стратегическом плане, ковбойская политика республиканской администрации Джорджа Буша вызывает непонимание и даже отторжение отнюдь не только у врагов США. Российский ученый, сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Виктор Сумский справедливо отметил, что Движение неприсоединения – это проявление нежелания мириться со всеми этими явлениями, поэтому оно ныне не только не затухает, но и, кажется, обретает «второе дыхание». Так что не стоит удивляться, что активность лидеров Ирана, Венесуэлы, Боливии, Кубы, Сирии вызвала воодушевление на конференции. Конечно, в этой «антиамериканской связи» не следует забывать возглавившую, начиная с этой конференции, Движение неприсоединения Кубу во главе с пожилым и не очень здоровым, но все таким же непоколебимым патриархом борьбы с американским империализмом Фиделем Кастро, который избран на три года председателем ДН. В том, что XIV конференция ДН прошла на Кубе, которая почти полвека противостоит Соединенным Штатам, есть нечто символическое. Именно в Гаване представители этих государств создавали антиамериканский блок. Хотя начало было положено раньше. В апреле 2006 г. в Гаване между Кубой, Венесуэлой и Боливией было заключено соглашение о создании «Боливарианской альтернативы Америке» - по сути, антиамериканского экономического, политического и военного союза. Лидеры этих стран стали не просто соратниками, но и близкими друзьями. К «тройственному союзу» неформально присоединился и Иран. Примечательно, что Уго Чавес посещал Иран пять раз. Последний — в конце июля с.г. Тогда г-н Чавес удостоился иранской государственной награды за вклад в развитие двусторонних контактов и в знак искренней благодарности за неизменную солидарность с Ираном. Сразу же после окончания конференции в Гаване президент ИРИ Ахмадинежад совершил визит в Венесуэлу, где президенты двух стран подписали совместную политическую декларацию и заключили 29 соглашений о развитии экономического сотрудничества. Объемы иранских инвестиций в Венесуэле составляют 1 млрд долл., планируется их увеличение до 9 млрд долл. В своих выступлениях оба лидера называли друг друга «братьями и революционерами». Стремительное сближение двух государств, переросшее в тесную дружбу их лидеров, зиждется на противостоянии США. Тегеран и Каракас обвиняют сверхдержаву в навязывании своих порядков другим странам и разрушении самобытных цивилизаций. Но кроме широко разрекламированной ирано-венесуэльско-кубинской дружбы существуют и негласные связи этих государств. По данным разведывательных источников информационного сайта DEBKAfile, во время саммита в Гаване проходили закрытые встречи и переговоры экспертов и представителей разведок трех стран, которые выясняли возможности тесного сотрудничества для достижения общей цели. Они обсуждали, как можно объединенными усилиями вести войну против США и перевести ее из плоскости деклараций и лозунгов в сферу конкретных действий. Подобные переговоры продолжались и в Каракасе во время визита туда президента ИРИ Ахмадинежада. Однако политологи считают, что между Ираном и Кубой тайные отношения не всегда развивались гладко. В частности, Фидель Кастро не позволял иранским спецслужбам использовать территорию своей страны для проведения операций против Соединенных Штатов. В 2003 г. Кастро был очень недоволен тем, что иранцы без разрешения начали ставить в дипломатическом квартале Гаваны оборудование для глушения американского телевещания на Иран. Речь шла о каналах вещания, подготовленных иранской оппозицией в Лос-Анджелесе, которые принимались в Иране и призывали иранских жителей к восстанию против режима аятолл. Кастро потребовал, чтобы иранцы демонтировали свое оборудование. В отличие от опытнейшего политика Фиделя Кастро, которым манипулировать очень трудно, президент Венесуэлы Уго Чавес считается еще неопытным человеком в политике, которого Иран может легко использовать в своих целях, эксплуатируя его ненависть к Соединенным Штатам. При этом Тегеран предпринимает ряд шагов, чтобы вынудить Уго Чавеса, а через него и Кубу, подписать ряд соглашений о проведении совместных разведывательных операций против Соединенных Штатов, создании на территории этих стран баз для агентов иранской разведки с целью проникновения в США и другие страны американского континента. Иран в ближайшее время намеревается отправить на Кубу и в Венесуэлу ряд специалистов, которые подготовят отчет о возможности использования территории Кубы и Венесуэлы в качестве базы для ведения подрывной деятельности против Соединенных Штатов и других стран Латинской Америки. Как сообщает сайт DEBKAfile, в ходе переговоров с Чавесом Ахмадинежад выяснял возможность демонстративной установки иранских ракет «Шихаб-3» радиусом действия в 2000 км вначале на территории Венесуэлы, а затем и на Кубе. Хотя, конечно, все это из области фантастики, причем ненаучной, поскольку вряд ли Венесуэла и Куба решатся на такой шаг, опасаясь американской ответной реакции. Но сам факт проведения переговоров по этому вопросу показывает, как далеко зашли отношения Ирана с этими странами. В целом сближение Ирана, Венесуэлы, Кубы, а также Боливии не было бы чем-то экстраординарным, если бы не несколько взаимосвязанных обстоятельств. Первое – стремление Ирана к мировому лидерству. Выступая в сентябре на пресс-конференции в Сенегале, президент Ирана Махмуд Ахмадинежад объявил, что Иран мог бы исполнять роль мирового лидера лучше, чем это делают Соединенные Штаты… «Иран — естественный мировой лидер. Наша идеология основывается на законе и справедливости, и мы могли бы вести мир за собой лучше, чем это делают США», — заявил Ахмадинежад. Второе. Свое лидерство Иран пытается обеспечить за счет развития национальной ядерной программы, чреватой появлением у ИРИ ядерного оружия. Год назад, придя к президентской власти в Иране, Ахмадинежад поставил ядерную программу в ранг национальной идеи. Он и его команда умело проводят мощную пиар-кампанию по пропаганде этой идеи как внутри страны, так и за рубежом. Тегерану удалось позиционировать свою национальную ядерную программу как орудие борьбы за справедливость и право всех народов, прежде всего неприсоединившихся государств, развивать высокие технологии, в том числе и ядерную энергетику. Это дает Тегерану возможность получать все новые и новые политические дивиденды, прежде всего в странах, по старой терминологии, «третьего мира». Третье. Благодаря усилиям наиболее антиамерикански настроенных членов Движения неприсоединения – Кубы, Венесуэлы, Боливии, Сирии, — иранская ядерная программа получила одобрение и поддержку Движения неприсоединения. Большую роль в этом сыграл Уго Чавес. Также полную поддержку Ирану выразил приехавший на саммит председатель северокорейского парламента Ким Янг Нам. В результате на XIV конференции Движения была принята специальная декларация по ядерной программе Ирана. В ней практически полностью заявлена позиция Ирана по данной проблеме. В частности в ней говорится: Неприсоединившиеся государства подтверждает право Ирана и всех стран-членов на доступ к мирной ядерной энергии без какой-либо дискриминации. Неприсоединившиеся государства заявляют об уважении права всех государств-членов на выбор ядерной энергии и топливного ядерного цикла. Неприсоединившиеся государства считают МАГАТЭ единственным органом, который проводит верификацию и определяет соответствие работ имеющимся обязательствам. Неприсоединившиеся государства выражают благодарность Ирану за сотрудничество с МАГАТЭ и отмечают, что МАГАТЭ особо подтвердило отсутствие результатов по выявлению каких-либо отклонений в ядерной программе Ирана. Неприсоединившиеся государства проводят четкое разграничение между обязательствами стран и добровольными шагами в целях создания атмосферы доверия. Неприсоединившиеся государства подчеркивают необходимость создания на Среднем Востоке зоны, свободной от ядерного оружия. Неприсоединившиеся государства подчеркивают необходимость обеспечения неприкосновенности ядерных объектов от какого-либо нападения и угрозы нападения. Неприсоединившиеся государства считают необходимым продолжение деятельности МАГАТЭ с целью решения иранской ядерной проблемы. Неприсоединившиеся государства глубоко убеждены в необходимости дипломатических усилий и переговоров для нахождения путей в целях долгосрочного решения иранской ядерной проблемы. Неприсоединившиеся государства отмечают, что единственным путем решения проблемы является начало переговоров и развитие сотрудничества без предварительных условий. Это, несомненно, победа иранской дипломатии. Хотя, безусловно, первые два пункта документа открывают широкие возможности для «подхода» любого государства к той «красной черте», за которой реально просматривается атомная бомба. Четвертое. Формальными и неформальными лидерами Движения неприсоединения стали наиболее радикальные страны – Куба, Иран, Венесуэла, Боливия. Это в перспективе может привести к большей политизации Движения и даже его радикализации. Возникает реальная возможность возникновения новой «холодной войны» уже не по азимуту «Восток» - «Запад», а по линии «Север» - «Юг». Причем вполне вероятно, что в боевых порядках на полях ее сражений свое место займут и боевики радикальных исламистских движений. Пятое. Иран в рамках Движения неприсоединения добился мирового признания своей идеологии, своей политики. А это – почти 2/3 всех членов ООН, 51% населения планеты, 86% мировых запасов нефти. Шестое. Иран, сформировав в рамках Движения ядро из четырех–пяти радикальных антизападных держав и аккумулировав вокруг них еще более десятка менее радикальных, но все же настроенных против политики Запада стран, обрел новых союзников и создал внутри Движения своеобразный трансконтинентальный военно-политический и экономический блок. Таким образом, при нынешнем политическом раскладе в ДН, принимая во внимание растущую финансовую, экономическую и военную мощь Ирана, а также в перспективе и создание ядерной инфраструктуры, способной в кратчайшие сроки (когда это понадобится аятоллам) заиметь и атомную бомбу, вполне вероятным представляется превращение Исламской Республики Иран в одного из лидеров не только региональной, но и мировой политики. При этом Движение неприсоединения для Ирана будет играть роль своеобразной «крыши» (прикрытия) для осуществления его амбициозных планов.
Источник:
Институт Ближнего Востока
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий