20 сентября 2006
Сергей Пряхин Руководитель Росатома Сергей Кириенко объявил на 50-ой сессии Генеральной конференции МАГАТЭ в Вене, что Россия «готова начать создание международного центра по обогащению урана на своей территории». Площадка для центра уже определена – это город Ангарск. По словам Кириенко, до конца текущего года пройдут «консультации с МАГАТЭ», целью которых является постановка площадки под «контроль МАГАТЭ». Формой реализации центра предлагается совместное предприятие с иностранными заказчиками. В связи с этим, нам хотелось бы услышать ответы хотя бы на пять вопросов по поводу будущего уранового СП. Можно быть полностью уверенным в том, что ни один из искомых ответов не заслуживает простановки грифов секретности и конфиденциальности и вполне может быть озвучен публично. Урановое СП начинает свою работу и заключает контракт на поставку топлива в Индию. После подписания контракта, Индия проводит ядерное испытание. Каковы будут в этом случае действия СП? Индия, на минуточку, де-факто ядерная держава и один из потенциальных клиентов международного уранового центра. Ни одно из предыдущих ядерных испытаний на индийском полигоне «Похран» не было предсказано иностранными спецслужбами. По крайней мере, ЦРУ в своём провале признавалось публично. В наши дни у власти в Дели стоит правительство меньшинства, готовое в любой момент пасть и допустить до ядерной кнопки правых националистов. Последних обуревает идея-фикс о слабости и недостаточности индийского потенциала сдерживания. Так что следующий ядерный взрыв в Индии – «Похран-3» – вполне реален и может случиться совершенно неожиданно для Москвы. Если бы ядерное топливо в Индию продавалось бы по обычной схеме, на основании контракта с ОАО «ТВЭЛ», то решение о прерывании или продолжении поставок принималось бы правительством России, исходя из национальных интересов нашей страны. Для случая СП, механизм выработки алгоритма действий в подобной ситуации остаётся непонятным. Идея «Атомпрома» – это создание государственного холдинга, объединяющего подконтрольные Росатому предприятия, в том числе, для устранения ненужной конкуренции внутри страны. Как объяснить тогда появление уранового СП, которое станет конкурентом соответствующего субхолдинга «Атомпрома»? До сих пор, ни одно государство из числа стремящихся к освоению технологий обогащения урана, не согласилось обменять свои намерения на покупку топлива в «международном центре». Напротив, в последние дни Аргентина и ЮАР объявили о планах по расконсервации обогатительных заводов. Иными словами, у уранового СП не предвидится новых, дополнительных заказчиков, которых не смог бы привлечь ОАО «ТВЭЛ». А это означает, что СП и будущий субхолдинг «Атомпрома» вступят между собой в конкурентную борьбу на уже освоенных россиянами рынках. Причём, в урановом центре российские технологии обогащения будут использоваться для того, чтобы попытаться отобрать заказы у российского государственного предприятия. Хотелось бы понять, какой смысл вкладывает в подобный поворот сюжета нынешнее руководство Росатома? Какая судьба ожидает отработавшее топливо, произведенное в урановом центре? В двусторонних соглашениях, заключаемых между Россией и государствами-потребителями, мы вольны самостоятельно определять способы обращения с ОЯТ. «Требования» МАГАТЭ о его обязательном возврате в страну-поставщика, на самом деле, являются не более, чем неявно выраженными рекомендациями. Но для уранового СП, да ещё функционирующего под «контролем МАГАТЭ», всё будет выглядеть по-другому. Атомное агентство буквально помешано на идее о централизации хранения и переработке ОЯТ для обеспечения нераспространения. Это помешательство вытекает из исходных определений – МАГАТЭ относит к «материалам прямого использования» любой плутоний, содержащий менее 80% изотопа 238Pu. Реакторный плутоний под такое определение, как легко убедиться, подпадает. Легко предположить, что МАГАТЭ предпримет всё от него зависящее, чтобы добиться появления стандартного условия во всех контрактах международного центра об обязательном возврате ОЯТ в страну-производитель, то есть, Россию. Надо полагать, что со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая рост радиофобии и укрепление антиатомного лобби в Российской Федерации – ведь крайне негативное отношение населения нашей страны к ввозу «ядерного мусора» из-за рубежа давно и хорошо известно. Существует ли механизм национализации мощностей уранового СП? Обогащение урана, как известно, имеет как гражданское, так и военное применение. Соглашаясь на открытие международного центра в Ангарске, мы фактически изымаем из распоряжения военных часть обогатительных мощностей и снижаем, тем самым, оборонный потенциал России. Индия, решающая подобную задачу по разделению атомной отрасли на военную и мирную составляющие, сохраняет за собой право по собственному желанию вернуть оружейникам все заявленные мирными ядерные объекты. Но останется ли такое право у России? Каким образом урановое СП будет соответствовать статье IV ДНЯО? Россия является одним из авторов нераспространенческого договора и до сих пор остаётся в числе его самых горячих сторонников, о чём неоднократно заявлялось в Москве на самом высоком уровне. Статья IV договора требует от всех участников «способствовать возможно самому полному обмену оборудованием, материалами, научной и технической информацией об использовании ядерной энергии в мирных целях». Так каким же образом под понятие «самый полный обмен» оборудования и технологий можно подогнать слова Сергея Кириенко об иностранных участниках уранового СП: «Они не получат доступа к самой технологии обогащения урана»? И стоят ли мимолётные дипломатические выгоды от поспешности с открытием центра в Ангарске тех будущих потерь, которые понесёт Россия от обвинений в нарушении международного законодательства?
Источник:
IranAtom.Ru
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий