Перед избир. участком
26 декабря 2005
В.Г. Коргун 19 декабря после 35-летнего перерыва состоялись инаугурация и первое заседание афганского парламента. Выборы парламента, прошедшие 18 сентября с.г., означали окончание переходного политического процесса, или реализацию «дорожной карты Афганистана», разработанной на Боннской конференции в декабре 2001 г., и формирование полноценной легитимной структуры государственной власти. 6,4 млн афганцев, или 52% зарегистрированных избирателей пришли к урнам для голосования, чтобы избрать депутатов нижней палаты парламента (Вулуси джирга — 249 депутатов) и 34 законодательных совета провинций. Верхняя палата парламента (Мышрано джирга), состоящая из 102 сенаторов, должна быть частично избрана (68 человек — по одному от законодательного совета провинций и по одному от уездных советов) и назначена (34 человека) президентом. Поскольку выборы уездных советов не состоялись и неизвестно, когда состоятся, президент вынес решение о том, что провинциальные советы избирают двух сенаторов от каждой из провинций — одного на постоянной основе и одного — на временной. Провинциальные советы провели выборы 68 сенаторов, и 10 декабря президент Х. Карзай назначил оставшихся 34 сенатора. Так была заложена основа для созыва нового высшего законодательного органа власти. Выборы прошли не совсем гладко: были обвинения в том, что в ходе выборов имелись факты фальсификации. Всего Комиссия по рассмотрению жалоб получила 5397 зарегистрированных жалоб, работа над которыми не позволила обнародовать итоги выборов ранее середины ноября. Однако многие из них не были достаточно обоснованы, и в целом выборы были оценены как состоявшиеся. Избранные депутаты нижней палаты являют собой широкий политический спектр и представляют основные этнические и религиозные группы, подтверждая тем самым наличие плюрализма в трансформирующемся обществе. Примечательным стало широкое участие в выборах кандидатов-женщин, около 30% которых получили места в новой легислатуре, выиграв выборы в общей гонке, а не в результате использования выделенной им квоты. Анализировать состав афганского парламента довольно сложно, поскольку всякого рода альянсы и союзы здесь чрезвычайно подвижны. В определенный момент времени депутат может примыкать сразу к нескольким группам или фракциям, а лидеры фракций могут иметь дело с различного рода связями и подфракциями более низкого уровня в структуре своего объединения. Термины типа «проправительственный» и «оппозиционный», «консервативный» и «либеральный» неточны и достаточно условны, но за неимением других их можно использовать в таком анализе. Рассматриваемый ныне расклад сил в парламенте тоже подвижен и может измениться довольно быстро. Как полагает один из депутатов от Герата, «по различным вопросам в парламенте будут формироваться новые группы, по каждому вопросу группы будут различными». Нижняя палата (Народный совет) представляет собой чрезвычайно фрагментарный орган. Это и ожидалось, учитывая характер афганской политики и отсутствие сильных и эффективных политических партий, отстраненных от прямого участия в выборах волевым решением президента в пользу индивидуальных кандидатов. Условно депутатов нижней палаты можно разделить на три примерно равные по численности категории: 81 депутат принадлежит или объединяется с 13 партиями или фракциями (плюс независимые); их можно отнести к проправительственному объединению; 84 депутата принадлежат или объединяются с 5 партиями или фракциями (плюс независимые); их можно отнести к оппозиции; 84 депутатов можно классифицировать как «неприсоединившиеся» или «без ясной позиции (не ясно, к кому примыкают)». Фрагментарный состав палаты будет формировать законодательное большинство. Эта нелегкая задача потребует много времени и финансовых средств, учитывая присущую этому обществу коррупцию и систему патронажа. Тем не менее есть основания полагать, что в случаях необходимости правительству удастся уговаривать и патронировать большинство. Как полагают некоторые обозреватели, победителями на выборах стали моджахеды, которые превалируют в процентном отношении. Их можно уговорить, чего нельзя сказать о депутатах — бывших членах НДПА. На моджахедов можно повлиять — 10 млн долларов будет достаточно, чтобы получить их поддержку по важному вопросу. Расстановка сил в Народном совете (расчет выполнен на основании автобиографий кандидатов) Политические партии и фракции | Лидер | Места Проправительственные партии/фракции/отдельные депутаты Исламское общество — фракция Б. Раббани Б. Раббани 10 Прочие фракции Исламского общества/Национального движения Исмаил-хан, Атта, Ахмад Вали Масуд 12 Национальный исламский фронт Афганистана Пир Сайед Ахмад Гилани 10 Партия «Афган меллят» Анвар уль-Хак Ахади 7 Партия «Исламский призыв Афганистана» Абдуррасул Саяф 7 Хазарейско-шиитские фракции (Исламское единство, Исламское движение и другие) Халили, Анвари 5 Национальный фронт освобождения Афганистана Себгатулла Моджаддиди 3 Партия национальной солидарности молодежи Афганистана Джамиль Карзай 1 Другие проправительственные независимые депутаты 22 Всего проправительственные силы 81 Оппозиционные партии/фракции/отдельные депутаты Партия «Новый Афганистан» Юнус Кануни 25 Национальное исламское движение Афганистана Достум/Сайед Нурулла 20 Партия единства (народа) Мухаммад Мохаккек 18 Фракции Исламской партии Фаруки, Сабаун, Гульбеддин Хекматиар 12 Другие шиитские фракции (Партия единства, Исламское движение, Партия народовластия) Акбари, Джавейд, Каземи 7 Другие 2 Всего оппозиционные силы 84 Неприсоединившиеся партии, фракции, отдельные депутаты Национально-демократический фронт Бакташ, Ехсас, Кухестани, Насери, Неемат, Пируз 7 Левые партии Олуми, Арьян, Ранджбар, Танай 6 Партия национального сплочения (исмаилитская партия) Сайед Мансур Надери 2 Всего депутатов с неопределенной позицией 69 Всего неприсоединившихся и депутатов с неопределенной позицией 84 Итого 249 При таком раскладе от Х. Карзая потребуется мастерство быть всем для всех — либералом для либералов, питать уважение к моджахедам и исламским консерваторам и иметь хоть какую-нибудь поддержку среди основных этнических групп. Так или иначе, время и ресурсы, необходимые для того, чтобы получить на своей стороне большинство и удерживать его, осложнят и затянут законотворческий процесс. Более того, постоянные, характерные для Афганистана сделки и соперничество в парламенте ослабят его репутацию в глазах многих афганцев. Еще одним характерным моментом парламентской деятельности может стать тот факт, что будут предприниматься попытки создания коалиции «третьей силы», которая будет осуществлять баланс между проправительственными фракциями и оппозицией. На это могут пойти при обсуждении некоторых проблем Партия единства М. Мохаккека и Движение А. Достума, имеющие солидный блок голосов в нижней палате. Не исключено, что и женщины-депутаты (27 голосов) с целью удержания баланса власти могут стратегически позиционировать себя как «третья партия». Так или иначе, многие женщины-депутаты аффилированы с той или иной политической партией, поэтому они вряд ли будут выступать на регулярной основе как единая группа. В таком разобщенном, фрагментарном парламенте основным направлением деятельности депутатов на первом этапе будет сколачивание коалиций различных политических групп. Поскольку большинство депутатов представляют моджахедов, а они далеко не едины, то не исключено, что некоторые, более умеренные из них могут сформировать коалицию с либеральными технократами, в то время как фундаменталисты пойдут на соглашение с технократами-консерваторами. Не удивительно, что традиционное, консервативное общество избрало консервативный по своему характеру парламент. В его состав вошли несколько богословов и религиозных авторитетов, включая «лидеров джихада», профессоров теологии Раббани и Саяфа. Еще 17 депутатов имеют религиозный титул маулави, кари или кази, который употребляется вместе с их именем. Примерно 133 из 249 депутатов парламента воевали против советских войск, что предполагает, но не гарантирует наличие у них консервативных взглядов, и около 113 депутатов принадлежат к партиям, которые можно классифицировать как исламские консервативно-фундаменталистские и умеренно-традиционалистские, или аффилированы с ними. При таком раскладе можно предполагать, что парламент (Национальное собрание) будет выдвигать более консервативную социальную программу, нежели правительство, которое последние четыре года находилось под влиянием западных правительств и программ. Учитывая, что в 1980-х и начале 1990-х гг. имел место острый конфликт между правящей Народно-демократической партией Афганистана (НДПА), поддержанной СССР, и моджахедами, вызывает удивление тот факт, что в парламент прошли 23 депутата с левым и коммунистическим прошлым, включая 15 тех, кто был непосредственно связан с НДПА. Наибольший резонанс вызвала победа бывшего члена ЦК НДПА, министра внутренних дел в правительстве президента Наджибуллы Сеида Мухаммада Гулабзоя, возглавившего список депутатов от провинции Хост, и другого в прошлом видного коммуниста Нур уль-Хака Олуми, занявшего второе место в Кандагаре. Непредусмотренным следствием выделения квоты — 68 мест в нижней палате — для женщин стала возможность пройти в парламент не только для самих женщин, но и для возникших недавно нескольких мелких либеральных и левоориентированных партий: из 13 мест, полученных ими в нижней палате, 8 выиграли женщины. Нельзя исключать, что в стенах парламента вскоре может начаться противостояние по ряду социальных, религиозных и культурных проблем между религиозными консерваторами и этими мелкими либеральными и левыми партиями, которые могут объединиться с некоторыми из независимых депутатов и более светскими националистическими партиями, базирующимися на этнической основе. Солидное представительство в парламенте джихадистов, как их называют их противники, или моджахедов, по мнению их сторонников, гарантирует то, что они составят серьезную силу, с которой будут вынуждены считаться. Эти термины, впрочем, бесполезны с точки зрения научного анализа, поскольку те, кто участвовал в джихаде, не представляют собой единую, гомогенную группу, что и показали анархия и гражданская война 1990-х гг. Многие из тех, кто воевал против просоветских коммунистических режимов, не были исламскими фундаменталистами, и многие верили, что с падением режима Наджибуллы в 1992 г. закончился джихад. В настоящее время термины «джихадисты» и «моджахеды» относятся к тем лидерам партий, участвовавших в джихаде, их полевым командирам и сторонникам, которые и сейчас политически и идеологически тесно привязаны к идеям джихада. В целом они разделяют консервативные взгляды на социальные, культурные и религиозные проблемы и преследуют цели «защиты джихада» и создания более консервативного исламского государства, управляемого в соответствии с исламскими законами.
Источник:
Институт Ближнего Востока
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий