Восточная перипетия: чего ждать от нового президента-реформатора Ирана

Победа Масуда Пезешкиана на президентских выборах в Иране не означает резкой коррекции внешнеполитического курса, но отношения с Россией могут быть подвергнуты некоторому аудиту, считают опрошенные «Известиями» эксперты. Очевидно, что новый лидер Исламской Республики будет пытаться налаживать отношения с Западом, но это может потребовать некоторого дистанцирования от Москвы и Пекина, предполагают политологи. О том, пойдет ли духовное руководство Ирана на подобные шаги и почему не стоит недооценивать фигуру президента в этой стране, — в материале «Известий».

По итогам прошедшего в Иране второго тура внеочередных выборов девятым президентом страны избран представитель лагеря реформаторов Масуд Пезешкиан. За него проголосовало более 16,3 млн избирателей, его оппонент-консерватор Саид Джалили получил около 13,6 млн голосов. Общая явка составила 49,8%, сообщил 6 июля избирательный штаб Исламской Республики Иран.

Новый президент уже пообещал протянуть всем «руку дружбы» и привлечь «каждого для развития страны». «Конкуренты — мои братья», — добавил он. Верховный лидер Ирана аятолла Хаменеи призвал его следовать «по пути мученика [президента Эбрахима] Раиси» и «наилучшим образом использовать богатые возможности страны, особенно человеческие ресурсы, для благополучия народа и прогресса» Ирана.

Президент России Владимир Путин одним из первых из мировых лидеров поздравил Масуда Пезешкиана. Глава РФ выразил надежду, что деятельность нового главы государства будет «способствовать дальнейшему наращиванию конструктивного двустороннего сотрудничества по всем направлениям на благо» дружественных народов двух стран и «в интересах упрощения региональной безопасности и стабильности».

При этом Путин отметил дружественный и добрососедский характер российско-иранских отношений, указав на эффективную координацию усилий Москвы и Тегерана в решении актуальных вопросов международной повестки дня.

На данный момент новоизбранного президента также поздравили главы Азербайджана, Армении, Белоруссии, Объединенных Арабских Эмиратов, Саудовской Аравии и Сирии.

Особенность иранской ментальности заключается в том, что совершенно нельзя предугадать, за кого проголосует народ, рассказал «Известиям» глава Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров. Так, напомнил он, на выборах 1997 года кандидат-консерватор и тяжеловес иранской политики Али Натек-Нури сенсационно проиграл малоизвестному реформатору Мохаммаду Хатами. Ситуация повторилась и в 2005 году, когда, вопреки всем прогнозам, мэр города Тегерана Махмуд Ахмадинежад победил сооснователя Исламской Республики и бывшего президента Ирана Али Рафсанджани.

По мнению эксперта, в иранском обществе имеется запрос на изменения и он был учтен при подготовке к досрочным выборам, которые были назначены после гибели 19 мая в результате авиакатастрофы президента страны Эбрахима Раиси.

СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»

Внеочередные президентские выборы в Иране были назначены после гибели 19 мая в результате крушения вертолета Эбрахима Раиси. Катастрофа произошла, когда он возвращался с встречи с главой Азербайджана Ильхамом Алиевым. Помимо этого, в потерпевшем крушение вертолете находился глава МИД ИРИ Хосейн Амир Абдоллахиан.

— Власти в Иране допустили к выборам представителя оппозиции, чтобы соблюсти некий баланс, поскольку все другие кандидаты так или иначе представляли лагерь консерваторов. Чтобы разбавить эту палитру и чтобы другая часть населения имела своего представителя, более или менее близкого по духу, и был допущен этот кандидат, — говорит Раджаб Сафаров.

Большую роль в победе, очевидно, сыграл и так называемый спящий электорат, поведение которого в принципе трудно предугадать, поскольку по преимуществу его представители считают, что от президента мало что зависит, но в решающий момент могут встать и пойти голосовать.

— Они не особо верят в какие-либо изменения и, как правило, скептически относятся к выборам. Такого избирателя может затронуть что-то несущественное: внешность кандидата, его одежда, может, он анекдоты рассказывает смешные. И в итоге без всякого умысла такой избиратель идет и голосует, — добавил собеседник «Известий».

Впрочем, избирательная система Ирана позволяет «выбраковывать» неугодных кандидатов еще на стадии отбора, и сам факт участия Пезешкиана в выборах говорит о том, что на него делались определенные ставки, считает доцент Института общественных наук Президентской академии Сергей Демиденко. Не стоит также забывать, что новый глава государства не принадлежит ни к одному из кланов и такая нейтральная фигура была идеальным выходом, когда необходимо было срочно избрать президента после смерти Раиси.

— Пезешкиан — человек системы. Он был депутатом, министром здравоохранения и так далее. Он всегда был в системе, он в принципе рукопожатен и одобряем, поэтому будет идти в русле той политики, вектор которой задан еще с 1979 года (с момента исламской революции в Иране. — «Известия»). Его победа обусловлена сложным экономическим и международным положением, что накладывает отпечаток на внутреннюю ситуацию и выражается в виде протестов. Иранскому социуму в обязательном порядке сейчас нужен сброс накопившейся отрицательной энергии. Если хотите, это такая подачка оппозиционно настроенным слоям населения, в том числе и иранской элите, которая далеко не монолитна, — говорит Демиденко.

Иранская исламская демократия допускает преобразования, но только в рамках уже существующей «божественной модели». Поэтому даже если население требует перемен, то кардинальные изменения невозможны, рассуждает эксперт. Иранцы отдают себе в этом отчет, и в этом смысле голосовавшие за Пезешкиана выступают не за революцию, а за эволюции существующей системы. При этом, конечно, среди оппозиции есть и те, кто ратует за восстановление шахской власти династии Пахлеви, свергнутой в ходе исламской революции.

Врач по образованию, Масуд Пезешкиан занимал в 2001–2005 годах должность министра здравоохранения. После, в 2016–2020 годах, он исполнял обязанности вице-спикера парламента. Политик последовательно выступал за налаживание диалога со странами Запада и, в частности, за возобновление ядерной сделки. В числе прочего он высказывался в пользу «конструктивных отношений» с Вашингтоном и европейскими столицами, чтобы вывести Иран из изоляции.

Как бы то ни было, объясняет Раджаб Сафаров, Пезешкиан будет действовать в рамках политики, которую определяет духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи.

— Реформаторское крыло ассоциируется в Иране с оппозицией. Но это умеренная оппозиция, которая выверяет каждый свой шаг, знает, что можно и что нельзя. Пезешкиан не раз повторял, что понимает, где находятся «красные» линии, и не собирается их переходить. Но он утверждает, что ему по силам реформировать экономику и добиться преобразований в других направлениях, — уточнил он.

Политолог вместе с тем не исключает аудита российско-иранских отношений, без которого невозможно сближение с Западом, на которое рассчитывает Пезешкиан.

— Разумеется, первые условия, которые Соединенные Штаты могут ставить новому президенту для начала диалога, — это дистанцироваться от России и Китая. Планировалось подписание большого договора о дружбе и сотрудничестве между Россией и Ираном, выводящего отношения двух стран на принципиально новый уровень. Глава МИД РФ Сергей Лавров заявлял, что текст согласован и готов к подписанию, однако бывшему президенту не хватило каких-то месяцев, чтобы это сделать. Боюсь, что вот подписание этого соглашения будет отложено на какое-то время, поскольку новый президент не сможет одновременно сближаться с Америкой и поступательно двигаться в сторону российско-иранского взаимодействия, поскольку, естественно, это будет вызывать раздражение и нежелательные реакции со стороны Запада, — рассуждает эксперт.

Впрочем, полной заморозки отношений между странами ожидать не стоит, поскольку президент ограничен в своих полномочиях и не может резко менять вектор политики, напоминает эксперт. Есть разные структуры, которые могут оценить действия главы государства, если они не совсем вписываются в рамки традиционной стратегии и если они тем более противоречат ей. Это и парламент, и совет по целесообразности принимаемых решений и Корпус стражей исламской революции, а также администрация духовного лидера и, в конце концов, Конституционный совет.

— Эти структуры могут инициировать, собственно говоря, приостановку президентских решений и кабинета министров. И все его инициативы, которые вызывают вопросы или настороженность, могут повиснуть в воздухе. Президент должен уметь лавировать. Сейчас все в ожидании формирования кабинета министров, — подытожил Раджаб Сафаров.

В то же время Сергей Демиденко призывает не недооценивать значимость фигуры президента в иранской политической системе.

— Как бы считается, что он ничего не решает, но он решает многое. Эта фигура достаточно влиятельная. Просто в сфере компетенции президента Исламской Республики всегда была внутренняя политика и вопрос экономики. То есть президент — это, считайте, такой же премьер-министр, с тем же функционалом. Все вопросы внешней политики — это прерогатива высшего духовного руководства Ирана и близких к этому духовному руководству фигур, — подчеркнул специалист.

Но в случае Пезешкиана Сергей Демиденко не ожидает больших изменений. Скорее всего, это будут демократические жесты для Запада: освобождение ряда заключенных и небольшие послабления для СМИ.