Сегодня, после завершения активной фазы вооружённого противостояния в Сирии, российско-иранские отношения рассматриваются под разными ракурсами. Иногда приходится слышать мнение о том, что для значительной части иранских элит важнее нормализация отношений с Америкой, нежели развитие связей с Россией, подвергающихся разнообразным испытаниям на прочность. Ответы скептикам следует искать, в том числе, и на путях укрепления и развития межрегионального сотрудничества, позитивный потенциал которого до сих пор используется явно не в полной мере. Международная научно-практическая конференция «Иран – Северный Кавказ: история и перспективы сотрудничества», состоявшаяся в декабре в Северо-Осетинском государственном университете имени К. Хетагурова, высветила узловые вопросы геополитики и межгосударственного экономического взаимодействия в контексте роли северокавказского региона в двухсторонних отношениях. Пожалуй, основной вывод форума состоит в том, что транспортно-экономический потенциал Северного Кавказа осваивается пока медленно, что, в свою очередь, сдерживает более активное развитие российско-иранских экономических связей. Но влияют на них также актуальные геополитические региональные тренды, включая массированное санкционное и иное давление на Москву и Тегеран со стороны откровенно недружественных глобальных центров силы.
Как отметил Министр РФ по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов, развитие взаимоотношений с Исламской Республикой Иран является одним из ключевых приоритетов концепции внешней политики России и стратегическое место в российско-иранских отношениях отводится межрегиональному сотрудничеству. В ходе пленарного заседания и секций отмечались как положительные примеры двустороннего сотрудничества, так и факторы, сдерживающие его дальнейшее развитие. Например, транзит иранских грузов через порты и железные дороги региона возрос за 2015-2017 годы в целом почти на четверть. Но рост этот мог бы быть на уровне 30-35%, если бы не сохраняющиеся, уже которое десятилетие, «пробелы» в железнодорожной сети Северного Кавказа – особенно на её стыковых участках с Поволжьем и Грузией. Данное обстоятельство, естественно, увеличивает дальность транзита, и нередко его приходится вести в обход Северного Кавказа, что, в свою очередь, снижает конкурентоспособность евроазиатского коридора «Север-Юг» (Восточная Европа – Белоруссия – Россия – Азербайджан – Иран с параллельным маршрутом Грузия – Армения – Иран).
Многие иранские представители в этой связи отмечали, что порты Лагань (Калмыкия), Дербент, Махачкала, Кавказ и Туапсе уже ввиду географии своего расположения вполне могли бы стать крупнейшими транзитно-логистическими хабами нижневолжско-северокавказского региона. Но этого тренда пока нет вследствие дефицита инвестиций в соответствующие портовые / смежные проекты и, опять-таки, изъянов в примыкающей железнодорожной сети. По мнению иранской стороны, комплексное освоение транспортно-экономического потенциала Северного Кавказа, являющегося после 1991-го южным приграничьем России, имеет также важное геополитическое значение для неё самой.
Можно сказать, в наиболее развернутом виде с такими оценками согласился первый вице-президент ТПП РФ Владимир Падалко: «Северный Кавказ самый выгодный регион для выхода на рынок Ирана. И, в то же время, самый выгодный регион для выхода в Россию с иранского рынка. Соответственно, тот же регион одно из самых выгодных направлений для взаимного грузотранзита между РФ и Ираном». В этой связи В.Падалко пояснил, что в январе-сентябре 2017 г. взаимный товарооборот сократился до исторического минимума – на 28%, составив 1,2 млрд. долл. США. При этом экспорт из РФ снизился на 37%, а импорт из Ирана возрос на 35%. Правда, в октябре-ноябре наблюдалось «некоторое увеличение товарооборота примерно в равных пропорциях».
Едва ли не главная причина такой ситуации, по оценке В.Падалко, кроется в состоянии транспортной инфраструктуры: у России «…под давлением санкций, и сегодня не хватает собственных финансовых резервов для реализации крупных проектов, которые уже в краткосрочной перспективе могли бы «сопровождать» более серьезные цифры взаимной торговли». Прежде всего, российские и иранские компании, как считает один из руководителей ТПП РФ, должны продолжить работу над созданием совместных, в том числе локальных транспортных коридоров. «Например, махачкалинским коллегам Палаты целесообразно активизировать работу по развитию местного морского порта с привлечением инвесторов из Ирана. А российским инвесторам нужно быть более активными в участии в тендерах по модернизации и строительству/модернизации иранских терминалов и железных дорог, в том числе Решт – Астара, Решт – Энзели, Решт – Сари и ряда других».
До сих пор не реализуется проект комплексного развития порта Лагань, хотя профильные иранские компании, как отмечалось на форуме, проявляют растущий интерес как к этому проекту, так и к другим каспийским портам РФ.
В.Падалко и другие участники форума акцентировали внимание и на нерешённости, несмотря на многочисленные разговоры, вопроса об ускорении взаиморасчетов использования в них национальных валют, что во многом связано с заинтересованностью банковских структур, особенно российских, к операциям в долларах и евро. При взаимоконвертации национальных валют сохраняются задержки с взаимными платежами, а как следствие – грузы взаимной торговли зачастую скапливаются в портах или на железнодорожных товарных складах. В результате, бизнес-сообщества обеих стран, мягко говоря, с опаской соглашаются на новые торговые контракты или совместные проекты.
Подобные выводы не вызывали «опровержения» у российских и иранских участников конференции. А Чрезвычайный и Полномочный Посол Ирана в РФ Мехди Санаи в ходе конференции и на переговорах с президентом РСО-Алания Вячеславом Битаровым высказывал оценки, схожие с вышеупомянутыми.
Что же касается иранских приоритетов, то, по данным пресс-службы президентской администрации РСО-Алания, М.Санаи отметил «важность создания транзитного коридора через территорию Северной Осетии». Речь идёт, во-первых, о давнем проекте транзитной железной дороги Алагир – Цхинвал – Гори – Тбилиси (РСО-Алания – Южная Осетия – Грузия) и далее в Армению с возможным выходом на Иран (мультимодальные перевозки). А во-вторых – о повышении пропускной способности восточного участника главной северокавказской железной дороги (Моздок – Червлённая – Кизляр – Махачкала – Дербент – граница с Азербайджаном). Последний проект реализуется с 2016 года.
Относительно совместных проектов в Северной Осетии и торговли с этой республикой, г-н Санаи отметил: «Для Ирана представляет интерес, прежде всего, аграрный сектор экономики: производство зерна, кукурузных семян, мясопродукты. Можно наладить производство томатной пасты и фруктовых соков. У нас есть конкретные предложения и пути для их реализации. Мы готовы найти контрагента-партнера на территории Ирана с целью подписания меморандума о сотрудничестве». Некоторым дополнением прозвучало предложение замминистра промышленности, руды и торговли Ирана Моджтаба Хосротаджа: «Для налаживания и развития деловых контактов было бы полезно рассмотреть возможность прямого авиасообщения между Тегераном и Владикавказом: ведь бизнесмены дорожат временем».
Вячеслав Битаров поддержал упомянутые иранские предложения. Стороны договорились также о регулярном проведении национальных и совместных выставок-ярмарок с тем, чтобы в максимально широком формате представлять друг другу свою продукцию и более достоверно определять потребительский спрос.
В рамках культурной программы конференции прошло немало мероприятий, включая выступления творческих коллективов, вызвавших широкий интерес общественности. Иранская и североосетинская стороны заявили о дальнейшем развитии взаимосвязей в сферах культуры, образования и науки. Как отметил посол Ирана, «в этом направлении уже есть определенные шаги: так, сложились хорошие связи между Северо-Осетинским госуниверситетом и Университетом Алламе Табатабаи. В совместных планах – регулярное проведение «Недели иранской культуры», мероприятия РСО-Алании в области культуры и науки в Иране. А также проведение совместных форумов по истории иранских языков и ирано-осетинских торговых и культурных связей». Глава Северной Осетии, продолжив эту тему, напомнил, что в республике «успешно функционирует Центр иранской культуры, где ведется изучение персидского языка, регулярно проводятся культурно-просветительские мероприятия. В них по-прежнему могут принимать участие как студенты университета, так и все жители республики, иранские гости».
При этом глава РСО-Алания подчеркнул, что всё вышеперечисленное и озвученное на форуме – «лишь малая толика обоюдных возможностей. Учитывая доверительные отношения между руководителями наших стран, мы надеемся на расширение направлений и сфер нашего сотрудничества. Наша республика находится в очень важном геополитическом месте Юга России. И, фактически на сегодняшний день, мы являемся единственным устойчивым автомобильным переходом из России в Закавказье и далее на Ближний Восток. Полагаю, и этой возможностью нужно активно пользоваться».
В контексте существующих на Кавказе разделительных линий, М. Санаи чётко дал понять, что дальнейшее сближение Грузии с НАТО будет политически затруднять – по крайней мере, для Тегерана – транспортно-экономические связи РФ и Ирана с использованием грузинско-армянского и грузинско-азербайджанского коридоров. А «возможное вступление Грузии в НАТО» и вовсе «послужит препятствием для практической реализации» торговых отношений и транзитных перевозок между Россией и Ираном: «Конечно же, все страны являются независимыми и действуют в рамках своих национальных интересов. Но мы, являясь крупной региональной державой, заинтересованы в том, чтобы ни одна страна из нашего региона не вступила в НАТО. Если посмотреть на Ближний Восток, то присутствие НАТО там не приносило никакой пользы».
Несомненно, в контексте активного сближения Грузии с НАТО позиции Москвы и Тегерана совпадают. Но столь акцентированное позиционирование последствий участия Грузии в этом блоке для российско-иранских отношений может, в принципе, означать, следующее. Возможно, в Тегеране полагают, что российской стороне было бы целесообразно активизировать, со своим участием, переговорный процесс Сухума и Цхинвала с Тбилиси. Заметим, в 2017 году сдвинулся с мёртвой точки процесс реализации соглашения 2011 года о торговых коридорах, открывающего некоторую форточку, в том числе, и для трансграничной торговли. Соответствующие бумаги согласованы и частично даже подписаны, однако процесс их имплементации вызывает пока больше вопросов, чем ответов. М.Санаи обозначил заинтересованность своей страны в сотрудничестве в области образования и науки и с Южной Осетией, что нашло поддержку у российских участников.
Затрагивался на конференции и вопрос правового статуса Каспия: соответствующая Конвенция, планируемая к подписанию в ходе намеченного на февраль в Казахстане саммита прикаспийских государств, находится в процессе согласования. По словам посла, все связанные с Каспием вопросы должны решаться исключительно прибрежными странами. Кроме того, Тегеран, по всей видимости, не заинтересован исключительно в транзите через территорию Азербайджана – как в рамках коридора «Север-Юг», так и в целях активизации торгово-экономических связей с Россией.
По итогам конференции был подписан ряд соглашений о поставках в Иран некоторых продовольственных товаров из регионов Северного Кавказа. Укреплению доверительных отношений между предпринимателями двух стран послужит создание совместного совета по юридическим вопросам. С соответствующим предложением выступил вице-президент Ирано-Российского делового совета Гадир Гияфе: «Данное объединение будет заниматься арбитражным рассмотрением контрактов в качестве независимого эксперта, признанного как иранской, так и российской сторонами. Учитывая законы двух государств, решения совета будут приниматься судами двух стран. Таким образом, можно решить вопрос доверительных отношений».
В предшествующий период складывалось впечатление, что контакты иранцев с северокавказскими регионами России, находясь на периферии общественного внимания, развивались от случая к случаю, едва ли не исключительно по личной инициативе тех или иных иранских представителей. Будем надеяться, что положение всё же качественно меняется, и что предложения и инициативы, прозвучавшие в ходе Владикавказской конференции, позволят восстановить упавший в 2017 году товарооборот и открыть новые перспективы для взаимовыгодного сотрудничества.
Алексей Балиев
Источник: http://vpoanalytics.com/2018/01/23/rossiya-iran-kavkazskoe-izmerenie-sotrudnichestva/
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий