10 февраля 2012
В 1996 году американский политолог Збигнев Бжезинский запустил в оборот «страшилку» о том, что одной из главных установок иранской внешней политики в направлении постсоветской Центральной Азии является экспорт исламской революции. Подобная оценка уже превратилась в один из самых устойчивых стереотипов в экспертном сообществе и общественном мнении. Однако если проанализировать действия Ирана в ЦА до настоящего времени, то очень трудно увидеть признаки активной религиозной деятельности. Постсоветская история стран Центральной Азии знает множество примеров влияния на религиозную сферу со стороны целого ряда других государств - Турции, Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии, Кувейта, но никак не Ирана с его шиитской доктриной, изначально неприемлемой в регионе преобладающего распространения суннитского мазхаба. Более того, нет ни одного малейшего, даже косвенного подтверждения того, что такая деятельность и такие попытки имели место. Вся активность Ирана сосредоточена в двух сферах – это культура и экономика, основные тактические установки иранской дипломатии в странах Центральной Азии после распада СССР направлены на постепенное инсталлирование во все сферы жизни региона, дающие возможность способствовать преодолению внешнеполитической и экономической изоляции Ирана. Более чем наглядно это проявляется при анализе двусторонних отношений Исламской республики с центральноазиатскими государствами. Казахстан Взаимодействие Ирана с Казахстаном частично ограничиваются стремлением последнего активизировать евроатлантический вектор своей внешней политики. Причем, в своих возможностях развития южного вектора внешнеполитической и внешнеэкономической активности, Казахстан является заложником сложных отношений между Ираном и США. Инструментом противодействия этой ситуации являются экономическое сотрудничество и попытки его наращивания. РК ежегодно экспортирует 1 млн тонн нефти через Иран по схеме SWAP. Ведется подготовка проекта строительства нефтепровода Казахстан-Туркменистан-Иран и железнодорожного сообщения по этой же схеме (Узень-Гызылгая-Берекет-Этрек-Горган). Вместе с тем в иранском политическом истеблишменте присутствует четкое понимание позиций Казахстана в региональной расстановке сил. Тегеран с пониманием относится к намерениям Астаны занять место регионального лидера и с учетом собственных интересов готов оказывать в этом поддержку. Так, например, Иран стремится наращивать взаимодействие в рамках многосторонних структур, таких как ШОС, в которой имеет статус наблюдателя и через которую получает возможность взаимодействовать с многосторонними объединениями СНГ (ОДКБ, ЕврАзЭС), рассчитывая в этом на поддержку Казахстана. Туркменистан Главная особенность отношений между Туркменистаном и Ираном заключается в том, что взаимное влечение двух стран обусловлено отсутствием другого выбора. Та изоляция, в которую западное сообщество поставило Иран, та изоляция, в которую поставило себя само туркменское руководство, обрекают соседствующие страны иметь активные двусторонние связи. В экономической сфере существует довольно серьезный товарооборот между республиками. Уже после распада СССР между ними созданы железнодорожные сообщения. Есть поставки газа из Туркмении на север Ирана. Тегерану удобнее получать туркменский газ, нежели тянуть трубопроводы на север с юга от собственных месторождений. Нейтральный статус Туркменистана дает ему возможность успешно лавировать между мировыми полюсами силы. Для Ирана туркменский нейтралитет позволяет концентрировать свой внешне-политический потенциал на других направлениях. Кыргызстан Что касается Кыргызстана, то существует только один фактор, который мешает двусторонним отношениям – наличие американской военной базы. Так, в мае 2006 г. в контексте американских угроз о начале военных действий против Ирана прозвучали сообщения о вероятности использования американской авиабазы, расположенной в бишкекском аэропорту "Манас", для нанесения авиаударов по иранской территории. Данный тезис получил столь широкое распространение и большой резонанс, что парламентский комитет по обороне и безопасности Киргизии принял решение вынести на рассмотрение палаты вопрос о денонсации соглашения с США о нахождении авиабазы на территории Киргизии, а затем тогдашний премьер-министр Киргизии Алмазбек Атамбаев сделал специальное заявление о том, что Киргизия ни при каких условиях не позволит использовать авиабазу США, находящуюся на территории республики, для ведения боевых действий против Ирана. Политическое взаимодействие КР и ИРИ осуществляется преимущественно в рамках участия обеих стран в ряде международных организаций. Что касается экономического и культурного присутствия Исламской республики в этой стране, то оно заметно уступает российскому, китайскому или турецкому. Иран пока находится за гранью десяти основных внешнеэкономических партнеров Киргизии. Конечно, как и в других странах региона, здесь действует иранский культурный центр, но его в основном посещают представители таджикской диаспоры, живущие в КР. В целом отношения бесконфликтные, но бесперспективные. Таджикистан Более высокий уровень отношений Ирана с Таджикистаном, нежели с другими государствами региона, обусловлен этнокультурной близостью таджиков и иранцев. Определенные круги в иранском политическом истеблишменте даже рассматривают Таджикистан как часть некоего "Большого Ирана" в рамках концепта "Арийского единства", подразумевающего интеграцию ираноязычных стран и создание оси Тегеран-Кабул-Душанбе. Иран и Россия – это два важнейших субъекта окончания гражданской войны в Таджикистане, поскольку политическое руководство Ирана сумело найти рычаги воздействия на руководство Объединенной таджикской оппозиции, в то время как Москва сумела найти такие же рычаги для представителей Народного фронта. ИРИ и РФ заставили две стороны таджикского конфликта сесть за стол переговоров. Именно в этот период в иранском политическом руководстве установилось некое понимание того, где заканчиваются возможности его проникновения в Таджикистан: после распада СССР влияние России на Душанбе в самых разных сферах было довольно сильным. В тот момент, видимо, на уровне закрытой дипломатии был достигнут некий консенсус между РФ и ИРИ о границах влияния в Таджикистане. Однако стать основным партнером Таджикистана Иран, в силу собственных экономических проблем и плачевного состояния экономики Таджикистана, наверное, все-таки не в состоянии. Узбекистан Сложнее обстоят дела с Узбекистаном. Отношения между двумя странами на протяжении всего их существования носят умеренно доброжелательный характер, не проявляя тенденции к активизации либо принципиальному изменению качества этих отношений. Такая настороженность во многом результат проамериканского характера внешней политики Ташкента. Определенная исламофобия в руководстве Узбекистана тоже сыграла свою роль. В конце 90-х гг. Иран достаточно активно взаимодействовал с Исламским движением Узбекистана. Был даже период, когда на территории Хорасана в северо-восточном Иране были и сейчас есть, по некоторым сведениями, лагеря для семей активистов ИДУ. Подчеркну, там жили не боевики, а их родные, вынужденные покинуть Узбекистан. Это вызывало раздражение в Ташкенте. Но надо понимать, что взаимодействие с ИДУ не имели никакого отношения к «экспорту исламской революции». Вся работа Тегерана с этим движением была попыткой «вырвать» ИДУ из под влияния Саудовской Аравии и других радикальных религиозных кругов. Необходимо заметить, что из суммы отношений Ирана со странами региона более половины всех усилий и инициатив приходится на Узбекистан, но реальной отдачи ни в сфере экономического сотрудничества, ни в политическом взаимодействии эта активность не дает. Хотя несущей конструкцией торгово-экономических отношений двух стран могло бы стать развитие транспортной инфраструктуры. Транспортные магистрали из Ташкента до Мешхеда через территорию Афганистана очень позитивно оценивается и в Иране, и в Узбекистане. Они важны для всего региона. Даже Китай очень активно поддерживает этот проект на дипломатическом уровне, поскольку это обеспечило бы транзит из Китая в Иран и дальше в страны Ближнего Востока. Однако бесперспективная ситуация в Афганистане тормозит реализацию этого проекта. Следует отметить, что в диалоге с центральноазиатскими государствами Иран располагает значительным экономическим козырем. Он в состоянии расширить взаимодействие со странами региона через привязку их транспортных коммуникаций и экспортных потоков к своим морским портам на Персидском заливе. Что же касается Каспия, то для Ирана он важен в контексте внешнеполитических интересов: как сеть ключевых международных коммуникаций, а также фортпост влияния на ситуацию на Южном Кавказе и в Центральной Азии. До определенного времени Иран рассматривал переговорный процесс по Каспию и сам вопрос о его правовом статусе как политические инструменты для сдерживания экономической экспансии со стороны нефтяных компаний, рвущихся к каспийскому шельфу. Его собственные нефтяные ресурсы (одни из крупнейших в мире) лежат в Персидском заливе, а не на Каспии - этого положения не изменил бы даже самый выгодный для Ирана статус Каспийского моря. Принципиальным для Ирана является недопущение на Каспии военного присутствия США и НАТО. И здесь проявляется одна из фундаментальных линий внешнеполитической стратегии ИРИ в Закавказье и Центральной Азии, заметно усилившаяся во второй половине 2000-х гг. - противодействие вмешательству внешних по отношению к региону игроков (прежде всего США) во внутренние дела региона. При этом иранская сторона исходит из того, что любые внешние решения и действия, предлагаемые со стороны внерегиональных игроков, неизбежно приведут к отрицательным последствиям, а именно: нанесут вред региональному сотрудничеству, подорвут взаимное доверие, создадут дополнительные проблемы народам региона. В целом, существует взаимная договороспособность и совместимость интересов Ирана с Россией и Китаем в Центральной Азии, что делает иранскую политику в регионе минимально конфликтной. Более того, подходы исламской республики к основным проблемам региона совпадают со стратегическими интересами России в Центральной Азии. А это – прекрасная предпосылка для совместных действий. Александр Князев, профессор, координатор региональных программ Института востоковедения Российской Академии наук, специально для Иран.Ру
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий