21 апреля 2005
Мы публикуем фрагменты интервью секретаря Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Ирана доктора Хасана Роухани британской газете «Financial Times», данного 18 апреля 2005 года. Вопрос: Насколько Вы рассчитываете на получение положительного ответа от европейского трио в ходе встречи 29 апреля? Д-р Роухани: Во-первых, я хотел бы пояснить, что мы не передавали формальных предложений. Мы полагаем, что в качестве объективных гарантий мирного характера ядерной программы Ирана, которые, на наш взгляд, требуются европейцам, может выступать тщательное следование условиям Дополнительного протокола, и ничего более. С нашей стороны, чтобы ускорить переговоры и двигаться быстрее к установлению «объективных гарантий», а также к «твёрдым гарантиям», которые мы рассчитываем получить от Европы, мы представили некоторые идеи на мартовской встрече в Париже. Иными словами, идеи, которые мы положили на стол, являются компромиссными. Это вовсе не то, что мы хотели бы. Возможно, это и не то, чего хотела бы Европа. Эти идеи не являются чисто иранскими. Но эти идеи, представленные известными в мире ядерными специалистами, могут выступать в качестве компромиссного варианта. С мартовской встречи мы вынесли понимание, что отношение Европы к этим идеям было достаточно позитивным. Они сказали нам, что эти идеи могут быть изучены. Вопрос: Говорят, что Иран предложил ограничить количество собственных центрифуг до 500-2000. Д-р Роухани: Наши идеи целостны и не включают в себя, если говорить в общем, установления какого-либо ограничения на обогатительные мощности. Кроме того, размах программы по обогащению урана сильно зависит от реальных потребностей страны, от того, сколько урана потребуется для наших АЭС. Вопрос: Как долго могут продолжаться переговоры с европейским трио? Д-р Роухани: Столь долго, пока на переговорах наблюдается прогресс, а не происходит затягивание времени. С самого первого дня, мы говорили, что переговоры могут длиться в течение месяца или месяцев, но не лет. Вопрос: Вы удивлены тем, что переговоры затянулись уже больше, чем на год? Д-р Роухани: Конечно, я сильно удивлён. Нам очень трудно продолжать мораторий на обогащение. Вопрос: Так сколько же ещё может продлиться мораторий? Д-р Роухани: По условиям Парижского соглашения, мы будем воздерживаться от обогащения урана до тех пор, пока не завершатся переговоры. Вопрос: Будет ли достигнут прогресс до июньских президентских выборов в Иране? Д-р Роухани: Не существует никакой связи между ядерным вопросом и президентскими выборами. Иран определился со своей ядерной политикой. Основные решения в Иране уже приняты. Новый президент будет всего лишь искать наилучшие пути для исполнения базовых решений, принятой всей нашей системой коллективно. Я настроен оптимистически, но с оглядкой. Есть все основания для важных шагов. Если Европа намерена двигаться вперёд, к финальному соглашению, и продемонстрирует свою добрую волю, то мы сможем ожидать прорывов. Вопрос: Ощущаете ли Вы различия между позициями стран европейского трио? Д-р Роухани: С самого начала переговоров в октябре 2003 года, мы видим незначительные различия между позициями наших партнёров. Иногда мы видим, что Германия занимает более активную позицию. Иногда активнее других выглядят британцы, иногда – французы. Вопрос: Есть ли принципиальные противоречия? Евросоюз требует от вас остановить обогащение, но вы хотите продолжать его. Д-р Роухани: Нет. С логической точки зрения, это противоречие не принципиально. Европейцы и МАГАТЭ признают, что обогащение урана для производства ядерного топлива является неотъемлемым правом государств, подписавших ДНЯО. С другой стороны, у них может быть озабоченность. Главным поводом для наших переговоров стала необходимость устранить эту озабоченность, с одной стороны, и продолжить развитие ядерной программы Ирана, с другой. Несомненно, что европейцы прекрасно осведомлены о нашей решимости не отказываться от обогащения урана. Наши позиции европейцам ясны. Вопрос: Вы ведёте непрямые переговоры с США? Д-р Роухани: Мы ведём переговоры с европейцами, с европейским трио. Но чувствуем, что по наиболее важным вопросам они координируют свои позиции с США. Не исключено, что они координируют позиции и с другими странами. Вопрос: Может ли избрание конкретного человека президентом (Али Акбар Рафсанджани) открыть дверь для диалога с США? Д-р Роухани: Ключи к этой двери находятся в руках американцев. Страна, заинтересованная в переговорах, не может одновременно рассуждать о смене режима. Америка должна ясно объявить свою стратегию. Если США заявят, что не намерены вмешиваться в наши внутренние дела, покажут добрую волю к ИРИ и перестанут поддерживать террористические группировки… Вопрос: Вы имеете в виду MKO? Д-р Роухани: Да. Вопрос: Можете Вы сказать что-нибудь про встречу иранцев с доктором Ханом в 1987 году, о туннелях в Исфахане и о перемещении урана? Д-р Роухани: По первому вопросу. Мы написали письмо в октябре 2003 года на имя Эльбарадея, в котором подтвердили, что имели контакты с посредником по различным вопросам. Позднее, агентство запросило у нас дополнительные детали, например, сроки поставок отдельных товаров. Мы предоставили такие сведения. Здесь более не осталось секретов. О чём бы нас ни спрашивали, мы отвечаем. Чтобы мы ни купили, мы показываем. По поводу туннелей. Мы проинформировали агентство о строительстве туннеля. Вопрос: Туннели предназначены для защиты ядерных объектов от атаки? Д-р Роухани: Любой, кто строит туннели, держит в уме такую возможность. В Швейцарии оборудованы убежища в подвалах едва ли не каждого дома. Туннель не был обнаружен со спутников, как пытаются представить дело в некоторых СМИ. Именно мы проинформировали агентство. На мартовской сессии Совета управляющих было чётко сказано, что Иран проинформировал агентство о туннеле. Все объекты в Исфахане мониторятся агентством. Все материалы в Исфахане мониторятся агентством. Агентство знает все детали происходящего. Вопрос: Вы поддержите переизбрание Эльбарадея на третий срок? Д-р Роухани: В ходе этого кризиса, мы работали с Эльбарадеем и его командой. Мы ожидали от него большего, чем он сделал. Господин Эльбарадей слишком осторожен и пытается угодить всем сторонам. Без его осторожности, иранское «ядерное досье» было бы закрыто уже в прошлом году. В нашем досье не осталось ничего значимого, и оно должно быть закрыто. Но Эльбарадей продолжает ждать «подходящего момента» для закрытия досье. Вопрос: Вы поддержите его переизбрание? Д-р Роухани: Насколько мы понимаем, это не приведёт к крупным изменениям. Иран входит во фракцию Движения неприсоединения, а Движение хотело бы, чтобы Эльбарадей остался. Итак, с этой точки зрения мы определённо хотим, чтобы Эльбарадей был переизбран. Вопрос: Пытаетесь ли вы получить поддержку от Китая и России, на тот случай, если досье будет передано в Совет Безопасности ООН? Д-р Роухани: Мы не думаем, что наше досье будет передано в Совбез. Мы работаем с МАГАТЭ в рамках соглашения о гарантиях, и агентство ищет финальное решение. Если наше досье будет передано в Совбез, то это станет крупным поражением для Европы, МАГАТЭ и многополюсной политики в целом. Напомню, что европейское трио в Тегеранской декларации (октябрь 2003 года) ясно сказало, что иранское «ядерное досье» должно обсуждаться в рамках МАГАТЭ. Вопрос: Но сейчас европейцы говорят, что поддержат передачу досье в Совбез, если не будет достигнуто соглашение с Ираном. Д-р Роухани: Если они так говорят, значит, они нарушают Тегеранскую декларацию. И мы им об этом обязательно скажем в официальном порядке. Они обязаны соблюдать условия Тегеранской декларации, потому что она является основой для всего, что мы сейчас делаем. Вопрос: Поддержат ли вас Китай и Россия в случае голосования в Совбезе? Д-р Роухани: Сейчас мы работаем с европейским трио. Европейцам нужно жёстчё отстаивать свои взгляды перед американцами. Это большой политический тест для Европы. Мы не настроены пессимистично. Мы уверены, что сможем заключить соглашение с Европой. Вопрос: На встрече 29 апреля обязан быть прогресс? Д-р Роухани: Если мы увидим ощутимый прогресс, то мы продолжим переговоры. Вопрос: Что Вы имеете в виду, говоря «ощутимый прогресс»? Д-р Роухани: Мы проинформировали европейцев, какой прогресс мы хотели бы увидеть на переговорах 29 апреля. Вопрос: И он обязан быть «ощутимым»? Д-р Роухани: Мы понимаем под «ощутимым прогрессом» продвижение хотя бы на один шаг вперёд по сравнению с теми позициями, что были после мартовской встречи. Вопрос: Ваши мартовские идеи фокусируются на «объективных гарантиях» или «твёрдых гарантиях»? Д-р Роухани: И на тех, и на других. Financial Times
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий