Общим местом в рассуждениях ряда политиков и обозревателей стала идея о том, что после подписания итогового Соглашения по ядерной программе между Тегераном и Западом во главе с США возникнет некое партнерство. Которое, как надеются оптимисты, сможет найти и решение сирийского кризиса, и ответы на угрозы, надвигающиеся на Багдад.
Идея эта никакого отношения к действительности не имеет. И прежде всего потому, что подходы к решению этих вопросов у Ирана и Запада совершенно противоположные. А развитие ситуации в этих горячих точках региона разногласия между Тегераном, с одной стороны, и Вашингтоном и его союзниками − с другой, только усиливает. О чем неоднократно говорил Верховный лидер Ирана Али Хаменеи, в недавнем своем публичном выступлении вновь подчеркнувший: «Наша политика в отношении высокомерных Соединенных Штатов осталась неизменной. Мы не ведем и не намерены вести с Америкой переговоров по другим региональным и глобальным проблемам. Вне зависимости от заключенного Соглашения, вне зависимости от того, будет оно реализовано или нет – Иран продолжит поддержку своих друзей в регионе, палестинцев, йеменцев, шиитов Ирака и Бахрейна, Сирию и ливанскую Хизбаллу».
Недвусмысленная позиция Верховного лидера в отношении сотрудничества с США и их союзниками по региональным вопросам – это одна сторона дела. Есть и другая – нежелание партнерства с Тегераном у Запада. Нет, в принципе возможность такого сотрудничества в разрешении ближневосточных конфликтов в Вашингтоне, Лондоне и Париже с ходу не отрицается. Но реальностью оно может стать только после выполнения Тегераном ряда предварительных условий.
Как Ирану стать партнером Запада?
На днях бывший британский посол в США Кристофер Мейер имел неосторожность публично обмолвиться о том, что правительство Великобритании должно кардинально изменить отношение к Ирану и на перспективу воспринимать его как «стратегического союзника 21-го века в регионе». Влиятельные британские СМИ не оставили выступление сэра Кристофера без ответа и дали ему решительный отпор, попутно, возможно, и не желая этого, четко сформулировав условия, на которых Тегеран действительно может стать партнером Запада.
Во-первых, Иран должен прекратить, как они считают, «поддержку террористических групп», движения Хизбалла и организаций шиитского сопротивления по всему миру, прежде всего в монархиях Персидского залива.
Во-вторых, руководство страны должно провести самую широкую «демократизацию», в западном понимании этого слова – прекратить «репрессии оппозиции», обеспечить «полную свободу печати», вернуть на занимаемые должность всех, кто был уволен за связи с «зеленым движением». Ну и, разумеется – больше свободы меньшинствам. В этом отношении ситуация в Иране представляется «прогрессивной международной общественности» столь удручающей, что стала поводом для специального заявления генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, констатировавшего, что «обещания нового иранского президента о защите религиозных меньшинств и о внесении изменений в дискриминирующее их законодательство страны… так и остались неисполненными».
В-третьих, по номеру, а не по важности, Иран должен признать главного ближневосточного союзника Запада – Израиль. «Мы не можем вступить в стратегический альянс с режимом, который потенциально готов к геноциду», − восклицают европейские и американские политики, имея в виду, разумеется, интересы Тель-Авива.
И, наконец, в-четвертых, Тегеран должен отказаться от самостоятельной политики в отношении соседей и союзников, которую его противники именуют не иначе как «стремлением к региональной гегемонии». Иран должен перестать поддерживать Асада, шиитов в Ираке и Йемене, а борьбу с тем же «Исламским государством» вести только в тех рамках, которые обозначит ему «антитеррористическая коалиция». Признавшая, кстати, на днях, что ее операция против ИГ зашла в тупик, а его вооруженные отряды цинично игнорируют удары с воздуха и сильны сегодня также, как и год назад.
В итоге, Запад, конечно, готов принять Иран в качестве своего стратегического партнера в регионе. Но только тогда, когда Исламская республика перестанет быть Исламской республикой, откажется от идеалов революции, от самостоятельной внешней политики и отстаивания как собственных интересов, так и интересов своих союзников. Иных вариантов Вашингтон и его союзники не рассматривают. По сути, это не условия, а ультиматум.
Руководство Ирана выполнять его не собирается, а потому последние его шаги в треугольнике Тегеран - Багдад - Дамаск, включая и визит министра иностранных дел Джавада Зарифа в Ирак, и подписание нового кредитного договора с сирийским правительством, были своеобразным посланием союзникам Исламской республики: подписание итогового Соглашения касалось только вопросов ядерной программы, ни о каких закулисных сделках речи идти не может, позиции Ирана в части поддержки законного правительства Сирии и сохранения территориальной целостности Ирака остаются неизменными. Даже в условиях, когда ситуация в этих странах продолжает ухудшаться.
Дамаск на пике кризиса
За время, пока события на Ближнем Востоке были в тени драматических коллизий, связанных с подготовкой и подписанием «Венского пакта», ситуация в Сирии перешла на качественно иной уровень. Сегодня для Дамаска вопрос о том, как долго будет продолжаться подавление мятежа, − по большому счету уже не актуален. Вопрос стоит по-иному: как с минимальными потерями осуществить стратегическое отступление, какими территориями можно пожертвовать для сохранения экономического и политического ядра страны, как, отказываясь от этих территорий, сохранить потенциал для будущего реванша.
Именно о горькой необходимости такого стратегического выбора говорил в своем выступлении 26 июля Башар Асад. Тактика «войны на истощение», на которой весной нынешнего года как на единственно эффективной решили сконцентрироваться США, Саудовская Аравия и Турция, уже начала приносить свои плоды. Отказ Анкары, пусть и не до конца искренний, от стремления вести в Сирии собственную игру и решение турецкого руководства включиться в реализацию американского плана по «свободным зонам» кардинально меняет расстановку сил в войне.
Теперь усилия антисирийской коалиции будут направлены именно на создание этих зон, которые, как известно по ливийскому опыту, становятся базовыми опорными пунктами для мятежников. А после провозглашения на их территории какого-нибудь «демократического правительства», единственного законного представителя сирийского народа, – и политическими маяками для тех в международном сообществе, кто еще не принял окончательного решения в отношении того, кого же им в Сирии поддерживать.
Ресурсы для того, чтобы не только противостоять боевикам, но и успешно наступать на всех фронтах, у Дамаска на исходе. Выступление Турции на стороне США выбивает одну из опор, позволявших сирийской армии концентрировать свои усилия на других направлениях – местных курдов, симпатизирующих лояльно настроенной к Башару Асаду Рабочей партии Курдистана, ожесточенно и непримиримо сражавшихся с исламистами.
Экономика страны, точнее, те огрызки, что от нее остались после целенаправленного разрушения ее руками мятежников, не в состоянии полноценно обеспечивать необходимым ни тыл, ни действующую армию. Впервые в выступлении сирийского президента прозвучали слова о том, что людские резервы почти исчерпаны. Для Дамаска наступило время стратегического отступления и перехода к жесткой обороне, время пожертвовать частью, чтобы сохранить целое. Трагический выбор и для руководства, и для народа, поскольку, как сказал Асад: «Каждая часть страны для нас бесценна… Тем не менее, война диктует свои условия и приоритеты».
Жизненно важное значение в складывающейся ситуации имеет ратифицированный 8-го июля ирано-сирийский договор о предоставлении Дамаску кредитной линии в размере одного миллиарда долларов. Посетившие за две последние недели сирийскую столицу представители Тегерана заявили, что помощь будет продолжена, а чуть позже, когда Иран получит доступ к замороженным на Западе активам, еще и увеличится. Кроме того, Дамаску гарантировано сохранение прежних объемов поставок потребительских товаров – от сельскохозяйственной продукции до бытовой техники, что способствует стабилизации цен на местных рынках и облегчает положение населения. «С Асадом и народом Сирии мы будем до конца», − таков был лейтмотив официальных заявлений представителей Тегерана, посетивших Дамаск после подписания венских соглашений.
Багдад: сохранить единство страны
Далеко не все в Багдаде были обрадованы известиями о заключении «Венского пакта». Большинство лидеров иракских суннитов восприняли эту новость как сигнал, что у поддерживаемого Тегераном шиитского ополчения теперь развязаны руки, и установление их полного контроля над страной, возвращение ко временам дискриминации суннитов – лишь вопрос времени.
И без того сильные тенденции к выделению из Ирака его суннитской части в самостоятельное государство после подписания соглашений в Вене только укрепились. Раскол в стране продолжает нарастать. Иракский Курдистан де-факто уже независим, и только договоренности с Вашингтоном и реакция со стороны Тегерана удерживают пока Эрбиль от провозглашения независимости де-юре.
Лидеры суннитов спешно формируют ополчение, официально для борьбы с Исламским государством, но большей частью для создания противовеса шиитам. Но боевые качества этих ополченцев, мягко говоря не на высоте. Они не способны не только вести самостоятельные военные действия, даже при поддержке армии, но и не в состоянии удержать даже то, что было отбито другими. В результате, шиитское ополчение, освободив территории проживания суннитов, оказывается вынужденным там и оставаться, чтобы спустя месяц-два снова не воевать за один и тот же населенный пункт, из которого «ополчение племен» и части регулярной армии стремительно отступили при первых же выстрелах противника.
И это вновь порождает недоверие: поскольку по традиции «земля принадлежит тому, кто ее освободил», сунниты убеждены, что отряды шиитов под видом борьбы с Исламским государством попросту оккупируют принадлежащие им территории. Замкнутый круг…
Не меньшее беспокойство вызывают у суннитской элиты и политические амбиции ряда командиров шиитского ополчения. Реальные военные победы ведут к росту их популярности у всего населения, вне зависимости от конфессиональной принадлежности. «Наши прежние лидеры оказались не в состоянии ни защитить нас, ни принести мира на наши земли», − рассуждает часть суннитов, особенно проживающие в городах, – «Какой же смысл поддерживать их и дальше? Лучше пусть управляют те, кто доказал свои способности в бою».
Таких голосов в суннитской общине Ирака становится все больше. И чем дальше от Багдада – тем громче они звучат. А если учесть, что наиболее успешны в боях те отряды шиитского ополчения, которые завязаны на Тегеран, в рядах которых воюют советники КСИР, которым зачастую приходится не только руководить боевыми действиями, но и брать на себя вопросы организации мирной жизни на освобожденных территориях, то страхи и суннитской элиты, и той части влиятельных иракских шиитов, которые относятся к Ирану далеко неоднозначно, выглядят для них самих вполне убедительно.
Визит Джавада Зарифа в Ирак, состоявшийся 26 июля, был призван сгладить нарастающий конфликт и довести до суннитских и шиитских элит ряд принципиальных положений политики Тегерана в отношении Багдада.
Посетив святые для каждого шиита места в Наджафе и Кербеле, встретившись с наиболее влиятельными представителями и суннитских, и шиитских элит, Зариф объяснял им, что подписание соглашений в Вене следует рассматривать в первую очередь как возможность совместной борьбы с экстремизмом, сектантством и терроризмом. И что борьба с «Исламским государством» гораздо важнее, чем разборки между шиитами и суннитами за кусок дополнительной власти.
Вторая часть его обращения к иракским элитам заключалась в том, что Тегеран безоговорочно выступает за сохранение территориальной целостности своего соседа. А автономии, отметил он, «сколько бы широки не были их права, должны оставаться частью единого Ирака». Прозрачный намек в сторону амбиций руководства Иракского Курдистана был подкреплен и вполне конкретным жестом – отказом от посещения Эрбиля.
И в заключение Зариф сообщил политическим элитам Ирака о том, что является гарантией невмешательства Тегерана в дела соседа, что является для Ирана той «красной линией», не переступая за которую местные элиты могут совершенно не опасаться за свою самостоятельность. Полная безопасность Наджафа и Кербелы, шиитских святынь – единственное, на чем Тегеран будет настаивать в отношениях с Багдадом.
******
Ультимативные требования Вашингтона и его союзников в отношении того, как должен измениться Иран, чтобы быть удостоенным статуса «стратегического партнера» в решении конфликтов на Ближнем Востоке, откровенно лишены смысла. На нарастающую напряженность в стратегическом треугольнике Тегеран – Дамаск − Багдад иранская сторона отвечает взвешенными и реалистичными шагами. Что совершенно не удивительно, ведь отнюдь не Тегеран является главным источником проблем в регионе. И, по большому счету, не у него сегодня ключ к их решению.
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий