От «Арийского простора» до Азербайджанского мифа. Часть 3. «Азербайджанцы» и прочие

13 мая 2013
A A A


Этническая композиция Ирана

1. Сегодня стало почти общим местом – во многом благодаря бакинской пропаганде и усилиям тюркистских лоббистов за рубежом (в том числе в России) – утверждение о некоем разделенном на две части народе – азербайджанцах», которые якобы живут на территории нынешней Азербайджанской Республики как титульный народ, а к югу от реки Аракс в иранских провинциях Ардабиль, Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан, Занджан и даже Казвин – как многомиллионное «меньшинство».

Насколько это утверждение верно, обсудим далее. Пока же рассмотрим вопрос о численности «азербайджанцев» в Иране, ставший сегодня одним из ключевых элементов проекта по разделу Ирана. Я уже говорил о символике чисел в манипуляциях по программированию искусственных внутриполитических развитий, в частности, в Иране и при подготовке общественного сознания к ним. По словам С. К. Кара-Мурзы, «магическая сила внушения, которой обладает число, такова, что если человек воспринял какое-либо абсурдное количественное утверждение, его уже почти невозможно вытеснить не только логикой, но и количественными же аргументами. Число имеет свойство застревать в мозгу необратимо» (С.К. Кара-Мурза, Манипуляция сознанием, Москва, 2004, с. 77)

Первоначально, уже в первые годы после распада СССР, была запущена в оборот цифра в 33 миллиона – дескать, в Исламской Республике Иран живут более 30 миллионов «азербайджанцев». Причём, в то время общее число населения Ирана не превышало 60 миллионов! Т. е., фактически, утверждалось, что половина иранцев – «азербайджанцы». И вот, «33» со своим сакральным ореолом последовательно утвердилось в форме «более 30 миллионов» в среде не только дилетантствующих группировок и ангажированных политических кругов разных стран, но и в умах вполне солидных и далеко не заинтересованных аналитиков и политических деятелей.

В российском истеблишменте, например, эта цифра долго воспринималась всерьёз. При этом, никаких конкретных разъяснений не давалось: как правило, ссылались на то, что иранские-де власти своих граждан считают только по религиозному признаку и, следовательно, нет точных данных, но, в действительности, якобы, весь северо-запад Ирана и пол-Тегерана населены «азербайджанцами» и т. д., и т. п…

Никто не задумывался, на чём же основывается цифра 30 миллионов, ведь даже если взять всю линию длинного тракта северо-запада Ирана, включая прикаспийские территории до Горгана и Семнана, и спроецировать её до предгорий Демавенда вместе со столицей, и всю популяцию этого просторного ареала считать «азербайджанской», то и тогда тридцати миллионов никак не получится.

Возможно, из-за подобных неувязок, разработчики планов фрагментации Ирана в конце концов поняли, что настаивание на фигуре более чем 02 миллионов «азербайджанцев» в Иране уже граничит с неприличием и, того и гляди, может дискредитировать «идею»; к тому же, как они убедились, несмотря на широкое её распространение, она уже не работает. Поэтому вскоре появилась другая цифра – 20 миллионов, которая стала циркулировать не менее активно (2).

2) Однако, легенда о более чем 30 миллионах «азербайджанцев» в Иране ещё фигурирует во внутриазербайджанском дискурсе, но уже в «естественной» коррекции (как никак прошло двадцать лет). Недавно, например, по поводу реакции Ирана на проведение парада «веселых» в Баку, участники акции перед посольством ИРИ в азербайджанской столице расценили политику Ирана по отношению к Азербайджану «как оскорбление 05 миллионов азербайджанцев, проживающих в этой стране» (см. http://blognews.am/rus/news/, дата обращения: 21.05.2012).  

Судя по всему, её достаточно успешно внедрили и в российскую политическую среду (3). Чтобы всё было правдоподобнее и не выглядело слишком категорично, на сей раз был определён и низкий порог фальшивой фигуры – 18 миллионов – здесь, мол, всё чисто, даже учтены погрешности.

3) Эта цифра даже была озвучена тогда ещё кандидатом в президенты России В. В. Путиным во время встречи с главными редакторами авторитетных иностранных СМИ (см. http://www.6tv.ru/news/social/022091, дата обращения: 02.05.2012).

Само собой разумеется, что не только у экспертов, но и у любого вдумчивого стороннего наблюдателя не может не возникнуть обоснованных сомнений в достоверности подобных подсчётов (и поправок аж на треть!), тем более, что никто и никогда не проводил переписи населения Ирана по языковому признаку – основному критерию, по которому сторонники традиционных подходов определяют этническую атрибуцию той или иной группы в Иране.

Пожалуй, единственный источник, где систематически указывается на язык обитателей населённых пунктов (и то в виде кратких пометок и без числовых данных) – многотомный «Географический словарь Ирана», изданный Генштабом вооруженных сил страны ещё при Шахе и переизданный в обновлённой форме после Исламской революции. Однако составить сколь-нибудь цельное представление о языковой картине Ирана по этой работе совершенно невозможно.

Проводящиеся в последнее время так называемые социологические опросы (в которых фигурирует и вопрос о языке) – произвольные и несистемные – в отдельных городах и весях страны – очень слабое подспорье для серьезных заключений по данному вопросу (4).

Более или менее близкое к истине предположение о численности тюркофонов в Иране – 9 миллионов – высказал недавно известный иранский этнограф проф. Секандар Аманолахи (5). Но, подчеркну, в это число включены не только собственно «азербайджанцы», но и прочие группы тюркофонов (за исключением туркмен) – шахсеванов (6), айналлу, халаджей (живущих в Савве, недалеко от Тегерана и почти полностью персоязычных в настоящее время) и т. д., о которых мы уже говорили выше и общая численность которых составляет около полутора миллионов (7).

4) Показательна в этом смысле статья Б. Уркада, целиком основанная на подобных данных (см.B.Hourcade, “QuiparlepersanenIran?”, Hommesetterresd’Islam, tome 1, Téhéran, 2000, pp. 419-434).

5) Sekandar Amanolahi, “A Note on Ethnicity and Ethnic Groups in Iran”, Iran and the Caucasus, vol. 9.1 (2005), p. 37.

6) Следует отметить, что в конфедерацию шахсеван («сторонников (букв. любящих) шаха») в самом начале её формирования в Сефевидский период входили и нетюркские племена. Например, айрумы, переселившиеся в Ардабиль из юго-восточного Кавказа, традиционно считаются потомками принявших ислам (шиизм) отдельной группы армян-католиков. А племена араблу и саййедлар имеют явно арабское происхождение. Что касается племенной группы арасбаран в районе Калейбар провинции Восточный Азербайджан, ныне включающей шесть племён и бывшей некогда частью шахсеванов, то она имеет курдские корни, что особенно выражено у входящего в её состав племени карачëрлу и отпочковавшегося от него хосейнкалу. Остальные племена группы арасбаран – это чалабианлу, хаджиалилу, мохаммадханлу и дашгаррус. Что примечательно, все представители племён и племенных групп конфедерации шахсеван имеют чётко выраженную идентичность, маркируя себя прежде всего как шахсеванов.

7) См. довольно хороший обзор о тюркофонах в Иране: Louis Bazin, “Les turcophones d’Iran: aperçus ethno-linguistiques”, LefaitethniqueenIranetenAfghanistan, Paris, 6199, pp. 50-56; см. также более ранюю работу П. Оберлинга, рассматривающую тюркоязычные группы только атурпатаканского  круга: P. Oberling, TheTurkicTribesinIranianAzerbaijan, NewYork, 1961.  

Кстати, смешивать воедино множество тюркоязычных групп Ирана, делая из них «азербайджанцев», – ошибка, свойственная многим авторам, писавшим о проблеме, в том числе и политически не ангажированным. Более того, тюркофония – в силу разных исторических причин (8), в частности, по модели «элитного доминирования» – отмечена и у довольно заметного числа сельских жителей, а также племенных образований в самых разных частях Ирана (Чармахал-Бахтияри, Фарс, Хорасан, Исфахан и т. д.), которые не являются тюрками и не имеют отношения к Азербайджану (Атурпатакану). Например, чисто иранская племенная конфедерация (ил) басери имеет в своём составе и племена, говорящие по-тюркски и даже по-арабски. Эта категория населения – обычно в завышенных пропорциях, понятно – также всегда инкорпорируется в общее число так называемых «азербайджанцев» в Иране.

8) См. интересноесоциолингвистическоеисследованиетюркофониивИране: J. Perry, “The Historical Role of Turkish in Relation to Persian of Iran”, Iran and the Caucasus, vol. 5 (2001), pp. 193-200.

Что касается того, что якобы добрую половину жителей Тегерана составляют «азербайджанцы» (предлагаются разные цифры – от 4 до 7 млн.), то фантастичность такого утверждения очевидна без особого обоснования. Такому количеству «азербайджанцев» там просто неоткуда было взяться. Реальная оценка – от 500.000 до 1 миллиона, переселившихся в разные годы в столицу и полностью «растворившихся» в ней. Вообще, население Тегерана, небольшого городища до объявления его столицей в конце XVIII века при Ага Мухаммад-хане, сформировалось за счёт массового людского притока из разных частей страны. Расширяя свои пределы, город впоследствии вобрал большое количество близлежащих селений – Нармак, Заркеш, Ванак, Шемиран, Таджриш и т. д., в которых говорили, судя по всему, на мазандаранском, как, впрочем, и в населенных пунктах к северу и северо-западу от Тегерана – Карадже (сегодня четырёхмиллионный город), Рудехене, Чалусе, Ушане, Фашаме и т. д., в которых ныне господствует только персидский. В самом Тегеране, в достоличный период его истории, народ, вероятнее всего, говорил на одном из южно-татских наречий или на языке Раги (Рея), одной из разновидностей центрально-иранского диалектного континуума, куда входили и старые диалекты Кума, Саве, Арака, Джаспа, Кашана и Исфахана (9).

9) См. подробно: G. Asatrian, Comparative Vocabulary of Central Iranian Dialects, Tehran: “Safir ve Vocabulary of Central Iranian Dialects, Tehran: “Safir Ardehal Publications”, 2011, pp. 1-120

Говорить о сколь-нибудь заметном проценте тюркофонии в столице Исламской Республики Иран просто не приходится. Спорадические отзвуки тюркской речи на тегеранском базаре,  где продают в основном товары местного производства или сельхозпродукты торговцы из Табриза, Миянэ, Маранда, Мараге и т.д., и в харчевнях, угощающих своих посетителей особым бонабским кебабом из рубленого мяса или табризской кюфтой – далеко не достаточное доказательство наличия в Тегеране многомиллионного населения из северо-западных провинций. Причём, носители разговорной тюркской речи на базарах и традиционных тавернах, как правило, не постоянные резиденты столицы, а люди, приехавшие на временные заработки.

Привыкшему к строгому стилю читателю наш экскурс по тегеранскому базару и тавернам в связи с рассматриваемой проблематикой может вполне справедливо показаться если не лирическим отступлением, то уж явно нерелевантной вставкой в текст. В конце концов, во многих европейских городах (не исключая Москвы) сегодня можно услышать тюркскую (и не только) речь в таких же харчевнях, подающих шаурму и кебаб, гораздо чаще, чем в Тегеране, но никто из этого не делает демографических и, тем более, далеко идущих политических выводов. Да, собственно, и в Ереване ныне то и дело говорят по-тюркски – как на рынке, так и в многочисленных иранских этнических ресторанах и закусочных.

Дело в том, что все построения «Азербайджанского проекта» зиждутся на подобных деталях. Сомнительные клише типа «Весь тегеранский базар – в руках азербайджанцев», «всю торговлю и ресторанное дело контролируют азербайджанцы», «все пекари в Тегеране – азербайджанцы» и т. п. – вот ключевые «доводы», составляющие систему аргументации в пользу наличия 4-7- миллионной «азербайджанской» популяции в Тегеране. Жителей же иранской столицы никто и никогда по языковому признаку не считал! Никаких других аргументов нет и быть не может. Но зато по ряду вполне определенных параметров я мог бы чётко подтвердить, например, что число выходцев из провинций Курдистан и Систан-Балучестан в Тегеране отнюдь не меньше, чем количество переселенцев из северо-западных провинций, сиречь «азербайджанцев».

Доподлинно известно, что ещё 10 лет назад в Тегеране проживало около 700.000 суннитов, которые, кстати, жаловались на отсутствие суннитских мечетей и для отправления культа и проведения пятничных молитв часто обращались в мечети, находящиеся на территории посольств Пакистана и Афганистана. Поскольку основной костяк суннитского населения Ирана состоит из курдов и белуджей, указанный факт дает нам основание для предположений о количественном присутствии этих групп в столице. Беженцы из Афганистана, главным образом хазарейцы, как мы уже говорили, - шииты (10).  Для подсчёта «азербайджанцев» в Тегеране нет и таких косвенных критериев, как конфессиональная принадлежность, поскольку все они – последователи шиизма. Может, шутки ради, попытаться определить «азербайджанцев» в Тегеране по признаку потребления барбари, ибо известно, что выходцы из Азербайджана очень любят этот сорт лепёшек? Собственно, они и основали в начале XX века в Тегеране первые пекарни по выпечке данного вида хлеба. Эта страсть уроженцев Азербайджана к барбари даже вошла в поговорку. Но, увы, к барбари равным образом пристрастились и другие категории столичных жителей и иранцы в целом. Так что и данный признак становится нерелевантным.

10) Число туркмен-суннитов в столице Ирана ничтожно мало.

Итак, после того как мы в целом определили основные контуры тюркофонии, т. е. выяснили, что не все говорящие на тюркских диалектах – азербайджанцы», пришло время выяснить приблизительное, хоть сколь-нибудь близкое к объективным показателям число последних в Исламской Республике Иран.

Для начала определимся с термином «азербайджанец», означающим исконного жителя Азербайджана, т. е. Атурпатакана, древнего края на северо-западе Ирана, разделённого в настоящее время, согласно нынешнему административному делению страны, на пять провинций. Почему название иранской провинции Азербайджан вдруг перешагнуло через реку Аракс на север и стало обозначением сначала Советской республики, затем и независимого государства – вопросы, к которым вернёмся чуть позже. Пока же, оставаясь в пределах Ирана, обратимся к официальной статистике 2006 года по провинциям. Это предельно точные цифры, поскольку в данном случае у властей нет резона фальсифицировать количественные показатели народонаселения собственной страны.

Так вот, приведем данные по указанным пяти северо-западным провинциям, на территории которых живут «азербайджанцы». (В других частях страны, как мы увидели, сколь-нибудь заметного числа «азербайджанцев» нет.) Причём, нужно иметь в виду, что самая южная из указанных пяти – провинция Казвин – исторически не входила в состав Атурпатакана, и её население по большей части персоязычно.

По состоянию 2006 года в провинции Ардабиль живёт 1.228.155 человек, в провинции Восточный Азербайджан – 3.603.456, в Западном Азербайджане – 2.879.459, в Занджане 964.601 и в провинции Казвин – 1.143.200 человек. Таким образом, общее число населения в этих потенциально «азербайджанских» территориях составляет 9.094.105  человек. Далее, учитывая, что около 70% жителей Западного Азербайджана – курды (около 2 миллионов), больше половины Казвина – говорят на южно-татских наречиях (город Такестан, группа селений, называемая Болуке Захра и т. д.) и персидском (приблизительно 1 миллион), определённый процент в остальных провинциях составляют курды, айсоры, армяне, талыши, южные таты (всего не менее 500.000), в результате получим около 5 с половиной миллионов «азербайджанцев». Это, как показывает достаточно простой и объективный анализ, и есть наиболее реалистичное число: погрешности могут быть в пределах нескольких сотен тысяч.

2. Основная форма самоидентификации граждан Исламской Республики Иран, как уже было отмечено, – ирани, т. е. «иранец», к которому часто добавляется уточняющее определение по месту жительства – техрани «тегеранец», эсфахани «исфаганец», хамадани «хамаданец», табризи «табризец» и т. д. Для жителей диалектных регионов уточняющее определение включает название диалектного ареала. Так, для жителей Гиляна, Мазандарана и Горгана – шомали (букв. «северянин»), для жителей провинции Ардабиль – ардабили, для населения Восточного и Западного Азербайджанов – азарбайджани (наряду с более дробным делением по городам – табризи, маранди, мианеи, шабестари, марагеи и т. д.), для обитателей курдоязычного и луроязычного ареалов – соответственно корд и лор и т.д. При этом, фундаментом региональной (культурной) (11) самоидентификации является местный диалект.

11) В самом Иране придуман довольно меткий термин для обозначения диалектных регионов – xordefarhang(hā), что примерно можно перевести как «локальные культуры».

Как только семья переселяется в город и, теряя своё родное наречие, переходит на персидский, уже следующее поколение приобретает вторичное определение идентичности уже по новому месту жительства, сохраняя, впрочем, память о региональных корнях. Многие выходцы из северо-западных провинций, живущие в Тегеране, уже отчётливо идентифицируют себя как иранцы-тегеранцы.

В свете сказанного, крайне наивными выглядят некоторые политические «прогнозы» и «обобщения» по Ирану, порождённые в недрах аналитических сообществ постсоветского пространства, основанные на якобы «этнической» атрибуции того или иного иранского деятеля. Помнится, три года назад немалый ажиотаж вызвал тот факт, что лидер оппозиционного «Зелёного движения» Мир-Хосейн Мусави был родом из деревни Хамене близ Табриза. Его тут же окрестили «азербайджанцем», а иные стали всерьёз утверждать, что в случае его прихода к власти политика Ирана станет «проазербайджанской». К тому же, – продолжали они свой «анализ», – лидер страны Аятолла Сеййед-Али Хаменеи, ведь, тоже «азербайджанец» (12) – так что получится своеобразный «азербайджанский» тандем. И это наваждение ещё долго занимало умы аналитической братии, пока страсти не улеглись в результате твёрдой поддержки, оказанной Хаменеи не своему земляку, «азербайджанцу» Мусави, а Махмуду Ахмади-Нежаду, выходцу из тегеранской окраины, Шабдолазима. Очень многим, в том числе западным проектировщикам цветной революции в Иране, похоже, неведомо то обстоятельство, что региональные корни никогда не были фактором в иранской политике.

12) Аятолла Хаменеи родился в той же деревне, что и Мусави, но вырос в Хорасане. Более объективным было бы на этом фоне считать Хаменеи, скорее, арабом – поскольку он потомок Пророка, сеийед, – чем «азербайджанцем» в данном понимании.  

Для иранских политиков – независимо от их происхождения (например, нынешний первый вице-президент Ирана, Рахими, – курд) – приоритеты иранского государства никогда не оттеснялись на задний план никакими местечковыми интересами. Не стоит забывать, ведь мы имеем дело с державой, имеющей почти трёхтысячелетнюю непрерывную историю государственности, где политическая линия – тем более связанная с вопросами целостности страны – не меняется со сменой даже самых харизматичных лидеров. А уж для выходцев из северо-западных провинций личностные мотивы или жизненные приоритеты, обусловленные их происхождением, могут выражаться разве что в мечте о пересмотре Туркменчайского договора, но не более того.

3. Несколько слов об употреблении термина торк («тюрок; говорящий на тюркском наречии») в Иране. Выше я уже писал, что данный термин как некий региональный ярлык в применении к населению северо-западных провинций, говорящих в быту на тюркских наречиях, вошёл в употребление только со второй половины XX века. Ранее жители этих мест обозначались, как водится, по месту жительства. Не в последнюю очередь перемена произошла благодаря иранским коммунистам, в частности, после возникновения схизмы в партии в 1945 году и создания так называемой «Демократической фракции Азербайджана» (Фергейе демократе Азарбайджан), которая всецело находилась под контролем советского Баку. В декабре того же года партия объявила о формировании «демократического правительства Иранского Азербайджана», которое было разгромлено властями – причём при активном участии местного населения – в конце 1946 года.

Хотя в конце XIX–начале XX в. спорадические случаи подобного словоупотребления отмечаются в литературе, тем не менее, этноним торк в Иране, особенно в Азербайджане (Атурпатакане), обозначал турок-османов, суннитов, принёсших этой земле много бед, вплоть до массового уничтожения населения и актов геноцида,  особенно в начале XX века в годы оккупации ими края. Кстати, тот же термин в применении к османцам (османли) в самой республиканской Турции был введён в употребление Кемалем Ататюрком. До этого обозначение тюрок (türk) в Анатолии было уничижительным ярлыком деревенщины, некультурного и необразованного человека.

Между тем, в сегодняшнем Иране обозначение торк лишено конкретной этнической коннотации. Оно указывает – причём, опять-таки с несколько пейоративным оттенком – только на тех, кто живет в северо-западных провинциях Ирана (Азербайджане) и в быту говорят по-тюркски (торки). Интересный пример из личного опыта автора этих строк может наглядно проиллюстрировать и данную реальность, и утверждение о вторичном определении идентичности при изменении места жительства. Однажды в Тегеране на частном приёме у одного из депутатов иранского Меджлиса от Азербайджана, заметив, что дети общаются между собой по-персидски, я спросил хозяйку, знают ли они тюркский (торки) и кто она сама по происхождению. На что хозяйка ответила: «Дети – уже тегеранцы (техрани), говорят только по-персидски, а я тюркский знаю, – и продолжила: – Ман ке ходам торк будам (букв. «Я же была тюрчанкой»)». Ясно, что «была тюрчанкой (торк)» значит «жила в Азербайджане (а теперь вот – тегеранка)».

4. Теперь посмотрим, кто же такие «азербайджанцы» Ирана и каково их происхождение. Азербайджан – древняя иранская земля на северо-западе Ирана (северо-западная часть Мидии). Её название – арабизированная форма от классического новоперсидского Адарбадаган/Адарбайган (Āδarbādagān/Āδarbāygān), восходящего к среднеперсидскому Атурпатакан (Āturpātakān, арм. Atrpatakan). Оно относится к той категории хоронимов, которые восходят к имени предполагаемого вождя или предка-эпонима, в данном случае – к имени одного из военачальников Александра Македонского Атропата (Атурпата), впервые в 320 г. до н. э. создавшего в этом регионе крупное независимое государство. В эпоху Сасанидов Атурпатакан впервые выступает в качестве отдельной провинции, которой от имени монарха управляли марзпаны (сатрапы). Атурпатакан был одним из основных религиозных центров Ирана: здесь, в городе Шизе (ныне Тахт-е Солейман) находился первый из трёх главных «Священных огней» страны – Атур-Гушнасп. В отдельные исторические периоды – после арабского завоевания края (639–643 гг.) и позднее – после нашествия тюрков (XI–XII вв.) – провинция Азербайджан объединялась с Арраном и Ширваном (территория современной Азербайджанской Республики) и Арменией, что является причиной расширенного толкования понятия Азербайджан в некоторых средневековых источниках. Тем не менее, арабские географы всегда чётко различают территорию Азербайджана и граничащие с нею на севере Арран и Армению. Они подразделяют провинцию Азербайджан на две административные единицы – западную, с центром в Мараге, и восточную, с центром в Ардабиле (арм. Artawēt), на протяжении долгого времени являвшимся самым значительным населённым пунктом провинции. В более поздний период, однако, место Ардабиля занимает Табриз (арм. Dawrēž).

Население Азербайджана до инфильтрации тюркских племён было исключительно ираноязычным. С середины XII века тюрки постепенно начинают заселять Азербайджан и прилегающие к нему с севера области Закавказья, изобилующие пастбищами для их многочисленных стад. В результате, уже к началу XVI века эти области, за исключением Армении, в значительной степени становятся тюркоязычными (13). С 1502 года Азербайджан становится оплотом вновь образовавшегося иранского государства Сефевидов – выходцев из Ардабиля и говоривших на местном иранском наречии азари, древнем языке населения Азербайджана, который сохранился вплоть до XVI века и находился в близком родстве с прикаспийскими иранскими диалектами – талышским, южнотатским, гилянским, мазандаранским, гурани и заза. По преданию, основатель династии Шейх Сафи-ад-дин Ардабили писал стихи на своём родном языке. Язык азари или, по выражению арабского историографа Мас‘уди, ал-азарийа, объединял, по-видимому, большое количество диалектов (по утверждению самого Мас‘уди – 70, что, вероятнее всего, преувеличение). Судя по всему, этот конгломерат диалектов так и не трансформировался в единый язык и исчез с исторической арены. (В такой форме существовал и язык древних кавказских албанцев. Точно в такой системе функционирует и язык нынешних курдов – массив диалектов, довольно разрозненных и порою весьма далёких друг от друга.) Часть этих языковых островков, известных под общим названием южнотатский, ещё и поныне существует в Азербайджане.

13)  Наиболее значительной работой по истории и географии средневекового Азербайджана–Атурпатакана и поныне остаётся фундаментальный труд немецкого востоковеда Пауля Шварца (см. P. Schwartz, Iran im Mittelalter nach den arabischen Geographen, Bd. 9, Adarbaigan, Stuttgart, 1934).

Наряду с косвенными историческими данными о языке азари, сохранились и прямые текстовые свидетельства в виде отдельных вкраплений (цитаций) в произведениях, написанных по-персидски, образцов поэтического творчества, в том числе больше десятка стихотворных отрывков, приписываемых тому же Шейх Сафиаддину – родоначальнику Сефевидов. Указанные тексты, называемые фахлавийат-е азари, вкупе с данными исторической диалектологии, позволяют в точности определить место этого исчезнувшего иранского диалекта в контексте окружающих его близкородственных наречий (14). Народ, который говорил на этом языке, также назывался азари (āδarī) – термин, являющийся прилагательным с суффиксом -и от азар – усеченной формы от названия провинции Аза/ербайджан. Слово можно перевести как «азербайджанец», «азербайджанский». Оно употребляется и для обозначения тюркских диалектов этого края, а также – вследствие близости к ним диалектов, распространенных на смежных территориях севернее Аракса, – и по отношению к последним.

14) См. Г. С. Асатрян, «Заметки об азари, исчезнувшем языке Азербайджана», К освещению проблем истории и культуры Кавказской Албании и восточных провинций Армении, Ереван, 1991, сс. 484-492.

Однако, в качестве этнонима для населения бывшей советской республики термин азари (или азери) раньше никогда не применялся. Такое словоупотребление только недавно вошло в обиход, в том числе и в нашей печати. Употребляемый же в русской простонародной речи по отношению к гражданам Азербайджанской Республики термин азер и его ненормативный вариант азик – просто сокращенная форма от «азербайджанец», никак не связанная с термином азари в его историческом измерении.

Демографическая картина провинции Азербайджан в Иране даже после нашествия тюрков не претерпела существенного изменения: население осталось на месте, произошла лишь смена языка – точно по такой же схеме, как в случае с языковой иранизацией доарийского населения Ирана, описанной мною в начале этого повествования. Большинство путешественников X–XIV вв. (Насир Хосров, Марко Поло, Ибн Баттута) выделяют в рассматриваемой области в основном иранский этнический элемент. Переход к тюркской речи приобрёл массовый характер только после XVI века.

Проведённое недавно иранским учёным Вахидом Рашидвашeм (уроженцем Мараге) антропометрическое (кефалометрическое) и генетическое исследование населения Азербайджана (Атурпатакана) показало, что азарийцы Ирана, несомненно, являются автохтонной популяцией местности и почти не отличаются от других региональных групп страны, в частности «персов» и курдов. Полученные результаты показывают, что они относятся к грацильному варианту Переднеазиатского антропологического типа южноевропеоидной ветви (15).

15) См. Vahid Rashidvash, “The Race of the Azerbaijani People in Iran (Aturpatakan)”, Humanity and Social Sciences, 2009, vol. 4 (1), pp. 53-60; онже, “The Location of Azaris on the Patrilinеal Genetic Landscape of the Middle East”, Iran and the Caucasus, vol 15.1(2011), pp. 73-78; онже, “Multivariate Comparison of Cephalometric Traits in Iranian Azaris and Persians”, Armenian Biological Journal, 2011, vol. 63/2.

Один из в высшей степени показательных признаков иранской атрибуции Азербайджана – топонимия края, которая – не считая поздних тюркских элементов с топоформантами –ли, -кенди, -пинар и т. д. и ряда монгольских названий (например, Саин, ныне Шаин-деж и т. д.) – целиком иранская, причём довольно архаического характера, как, например, название селения Harzand близ Маранда, которое, как мне кажется, восходит к древнеиранскому *arya-zantu-, т. е. «(местность, населенная) арийским племенем» (см. выше, Гл. I, 4).

Понятно, если название городов Табриз или Ардабиль имеют однозначно иранскую этимологию, то очевидно, что население этих мест в старину не могло быть тюркским. Разумеется, тюркская речь была привнесена сюда позднее, а обитатели этих городов по всем прочим параметрам – иранцы или, скорее, автохтоны региона, принадлежащие к доиранскому этническому корпусу северо-западных областей Иранского плато. Местная топонимия, действительно, подтверждает эту истину и наличием в ней урартских элементов, то и дело проскальзывающих в мощном иранском топонимическом слое. Например, название маленького городка Уску (или Оску) на северном склоне горы Саханд юго-восточнее Табриза, отождествляемое в специальной литературе с Ашкайа Хорхорской летописи Аргишти I, или Ушну – с Wiše урартских надписей (16), а также такие топонимы, как Сис (Sīs), Сиван (Sīvān), явно не имеющие иранской этимологии, и т. д.

16) См., например, I.M. Diakonoff, S.M. Kashkai, GeographicalNamesaccordingtoUrartianTexts, Wiesbaden, 1981, pp. 13-14, 101; Н.В. Арутюнян, Топонимика Урарту, Ереван, 1985, с. 215; С.Г.  Асатрян, «Заметки о топонимии Талышистана», Orientalia, том 11, Ереван, 2011, сс. 29-32.

Била-сувар (Bīla-suvār) ― название местности близ Ардабиля и района в северном Талышистане (в Азербайджанской Республике), охватывающего юго-западную и южную часть Муганской равнины.  Вторая часть топонима прозрачна ― «всадник» по-персидски, а первая ― непонятна (вряд ли тюркское bela «так, такой» ― «такой всадник!?»). И значение композита в целом остаётся непонятным. Ясно, что мы имеем дело с тюркской адаптацией более раннего иранского топонима. Первоначальная форма имени, кажется, должна была быть *Pīla-suvār «(деревня или местность, территория) великого (большого) всадника» ― как почётное прозвище некоего героя или мифического образа. Слово pīl(a) (pül(a)) «большой, великий» не может быть объяснено на основе иранского; оно принадлежит к субстратному лексикону каспийского ареала и отмечено почти во всех диалектах реконструированного нами прикаспийско-атурпатаканского языкового союза ― в заза (в центральной Турции, языке переселенцев из Прикаспия), в талышском, гилянском, южно-татских говорах и т. д. Без сомнения, оно присутствовало и в языке древних дейламитов ― предков заза. Это слово отмечено и в гидронимии региона (ср., например, Pülarūd «большая река» в Гиляне, в районе Рудсар).

Доиранская, в частности хуррито-урартская топонимия в регионе, в том числе в Атурпатакане, насколько мне известно, до сих пор не была объектом специального исследования (17). То же самое относится и к изучению субстратных этнотопонимов и гидронимов типа Хар-хар, Гар-гар и т. д., отмеченных ещё В.Ф. Минорским (18). Достаточно сказать, что в целом в серьёзной работе Г. А. Гейбуллаева (19) этот пласт топонимов на территории Ширвана и Аррана вообще не рассматривается.

17) Хотя северо-западный Иран с этой точки зрения весьма успешно исследуется израильским учёным Рином Задоком (см. R. Zadok, The Ethno-linguistic Character of Northwestern Iran and Kurdistan in New-Assyrian Period, Jerusalem, 2002).

18) См. Minorsky, “Mongol Place-Names in Mukri Kurdistan”, BSOAS, vol. 19/1 (1957), p. 10, fn. 2; см. также Zadok, op.cit., pp. 54, 73-74. Название города Халхал в провинции Восточный Азербайджан и поселка Гаргар (ныне в составе города Хадишахр близ Маранда) также, по-видимому, несут в себе этноним *gar-gar (*xar-xar). В армянских источниках, начиная с Хоренаци (V в.), гаргарейцы  (gargarac‘ik‘) выступают как одно из племён Кавказской Албании. Но точный денотат этого древнего племенного обозначения до сих пор не установлен.

19) См. Г. А. Гейбуллаев, Топонимия Азербайджана, Баку, 1986.

5. Что касается граждан закавказской тюркоязычной республики (Азербайджанской Республики), именуемых азербайджанцами по официальному названию их страны, то это недавняя история, и она хорошо известна.

Переименование в «Азербайджан» закавказских областей Арран и Ширван, входивших некогда в состав древней Албании и составлявших позднее – до советизации края – Бакинскую губернию и часть Елизаветопольской губернии Закавказского края, произошло 15 сентября 1918 года после оккупации Баку турецкими войсками под командованием Нури-паши и приглашения в город Мусаватистского правительства. Политическая подоплёка этого акта предполагала объединение в будущем новообразованной республики с иранской провинцией Азербайджан. Интересен в этом отношении ответ русского востоковеда академика В. В. Бартольда одному из студентов Бакинского университета после серии лекций, прочитанных им в ноябре–декабре 1924 года на восточном факультете названного заведения. Вопрос студента: «Под Азербайджаном часто подразумевают персидский Азербайджан, по ту сторону Аракса, с главным городом Табризом. Имеем ли мы право называть себя Азербайджаном в этом отношении или это есть Ширван?». Ответ академика В.В. Бартольда: «Ширван никогда не употреблялся в том смысле, чтобы он охватывал территорию теперешней Азербайджанской республики. Ширван – это небольшая часть с главным городом Шемахой, а такие города, как Гянджа и др. никогда в состав Ширвана не входили; и если нужно было бы придумать термин для всех областей, которые объединяет сейчас Азербайджанская республика, то, скорее всего, можно было бы принять название Арран, но термин «Азербайджан» избран потому, что когда устанавливалась Азербайджанская республика, предполагалось, что персидский и этот Азербайджан составят одно целое (подчеркнуто мною – Г. А.), так как по составу населения они имеют очень большое сходство. На этом основании было принято название «Азербайджан», но, конечно, теперь, когда слово «Азербайджан» употребляется в двух смыслах – в качестве персидского Азербайджана и особой республики, приходится путаться и спрашивать, какой Азербайджан имеется в виду: Азербайджан персидский или этот Азербайджан» (20).

20) В. В. Бартольд, Сочинения, том 2/1, Москва, 1963, с. 703

О вновь созданном Азербайджане в своё время писал также один из лидеров Белого движения генерал А. Деникин: «Всё в Азербайджанской республике было искусственным, «ненастоящим», начиная с названия, взятого взаимообразно у одной из провинций П

Гарник Асатрян, Профессор, доктор филологических наук. Заведующий кафедрой иранистики Ереванского государственного университета

Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.