К вопросу о ядерной проблеме Ирана

24 ноября 2006
A A A


В.И. Сажин Недавно журнал «Нью-Йоркер» (20.11.2006) опубликовал статью Сеймура Херша «Следующий шаг», в которой, в частности, утверждается, что американская разведка не имеет свидетельств того, что Иран занимается разработкой ядерного оружия. Насколько это так? Отсутствие свидетельств еще не означает, что такой деятельности не существует Ядерная проблема Ирана уже давно стала центральной темой, как международных дискуссий, так и внутриполитических дебатов внутри различных стран. И это понятно. Слишком серьезна и судьбоносна эта тема, которая переросла границы ИРИ и затрагивает чувствительные точки глобальной ядерной безопасности. Поэтому к Тегерану приковано пристальное внимание. Примером этому может служить и многоплановая статья Сеймура Херша, которая вызвала неоднозначную реакцию не только в СМИ разных стран, но и в государственных структурах США. В этой статье автор ссылается на доклад ЦРУ. Он пишет, что «…этой осенью появился совершенно секретный доклад ЦРУ, в котором ставятся под сомнение представления Белого дома о том, насколько близко Иран подошел к созданию ядерной бомбы. ЦРУ пока что не нашло убедительных свидетельств того, что параллельно с программой использования атомной энергии в мирных целях, которую Иран представил в МАГАТЭ, иранцы работают над секретной программой создания ядерного оружия. (В ЦРУ отказались комментировать эти сведения.) Доклад ЦРУ, который был передан в ряд ведомств для получения комментариев, был основан на данных технической разведки, полученных с помощью спутников, и на других эмпирических данных, в частности, на измерении уровня радиоактивности образцов воды и выбросов заводов и электростанций в атмосферу. Как сказали мне источники в разведке, были собраны также дополнительные данные с помощью высокотехнологичных (и строго секретных) детекторов радиоактивности, которые тайные агенты США и Израиля поместили около подозрительных ядерных объектов в Иране в прошлом году. Однако никаких существенных уровней радиации выявлено не было». То есть другими словами, космическая и техническая разведка США (и многих других стран) не смогла выявить никаких признаков военной составляющей в иранской ядерной программе и подготовки к созданию ядерного оружия в Иране. Но о чем это говорит: или действительно Иран не имеет военной ядерной программы, или выявить ее техническая разведка не в состоянии. Позволим себе сказать, что, скорее всего, последнее. Вспомним, в течение почти 20 лет Иран скрытно от МАГАТЭ вел работы в области ядерных технологий. И что? Американские спутники-шпионы фотографировали пасторальные пейзажи иранских ферм и мирных промышленных объектов. И только агентурным способом удалось приоткрыть завесу секретности над ядерными проектами ИРИ. Лишь впоследствии данные агентурной разведки подтверждались техническими средствами. Сеймур Херш в своей статье также подтверждает значение агентурной разведки, указывая, что американской администрации стало известно от израильских агентов, действующих в Иране, о разработке и испытании Тегераном детонирующего устройства для ядерной бомбы. Более того, как заявил г-ну Хершу консультант из Пентагона, что он и другие профессиональные разведчики считают, что к израильским агентурным данным надо относиться серьезнее. «Мы живем в эпоху, когда данные национальной технической разведки» – полученные со спутников или от наземных датчиков – «не могут дать нам того, что нужно. Агентурные данные могут не отвечать высоким критериям надежности, но часто это лучшие разведданные, которыми мы располагаем». Конечно, все виды разведки делают свое важное дело. Однако главное – объективный анализ информации и верные выводы. В этой связи многие специалисты полагают, что до создания боевого ядерного заряда Ирану еще далеко – минимум пять – десять лет (и это притом, что Ирану никто не будет мешать). На нынешнем этапе развития иранских ядерных технологий говорить о военной составляющей преждевременно. Известно, что вначале создается общая база ядерной инфраструктуры (двойного назначения), которая лишь впоследствии может трансформироваться под влиянием политических решений в военные. Так, специалисты считают, что, например, Японии и Германии с их высоким развитием современных технологий, в том числе и в ядерной сфере, нужно лишь несколько месяцев для создания атомной бомбы. Все зависит от политической воли. Таким образом, по всей вероятности, в Иране на данном этапе развития ядерной инфраструктуры в ней еще не возникли военные составляющие, которые можно было бы идентифицировать. Поэтому вполне допустимо, что доклад ЦРУ, в котором использованы данные только технической разведки, достаточно объективен. Однако это вовсе не означает, что иранское руководство в настоящее время создает промышленно-технологическую базу в ядерной сфере только для производства в недалеком будущем энергии, а не для производства атомной бомбы. Сам же Херш приводит слова «одного компетентного в этом вопросе европейского дипломата»: «Нет данных о том, что в Иране осуществляется широкомасштабная секретная программа обогащения урана. Но иранцы не пошли бы на крайне опасную конфронтацию с Западом, основываясь на военной программе, от которой они отказались. Их программа обогащения урана имеет смысл, только если иметь в виду создание ядерного оружия. Невозможно себе представить, что они совсем не жульничают. Не надо доказывать существование секретной программы, чтобы быть обеспокоенным ядерными амбициями Ирана. У нас и без нее достаточно оснований для беспокойства». Действительно. Для беспокойства есть место. На протяжении нескольких лет Тегеран не дает исчерпывающие ответы на вопросы, которые ставит перед ним МАГАТЭ. Так, в последнем конфиденциальном докладе генерального директора Агентства Мухаммеда эль-Барадеи (документ представлен на очередной сессии Совета управляющих МАГАТЭ 23 ноября), в частности, говорится, что Иран продолжает работы, связанные с обогащением урана. В документе подчеркивается также, что экспертам МАГАТЭ удалось обнаружить в одном из иранских хранилищ радиоактивных отходов следы плутония и высокообогащенного урана, происхождение которых пока неизвестно, и что Агентство обратилось к Тегерану за соответствующими разъяснениями. По данным информированных источников, близких к МАГАТЭ, Иран уже предоставил такие разъяснения, согласно которым следы плутония и высокообогащенного урана являются якобы «побочными продуктами» заявленной ядерной деятельности. В докладе делается вывод, что Агентство «не в состоянии достичь прогресса в попытках проверить наличие в Иране незаявленного ядерного материала и незаявленной ядерной деятельности до тех пор, пока Иран не предпримет встречных шагов и не обеспечит должной открытости». То есть Агентство не может гарантировать мирный характер ядерной деятельности в ИРИ. Основное беспокойство вызывают два направления этой деятельности: создание инфраструктуры по обогащению урана и плутониевая программа. Что касается первой проблемы, то, следует отметить, что за последние годы в ИРИ заложены прочные основы не только для исследовательских работ, но и для формирования инфраструктуры ядерного топливного цикла (ЯТЦ). Она включает: урановые шахты в районе города Эрдекан (200 км от Исфагана), завод по отделению руды от пустой породы в Эрдекане, завод по производству «желтого порошка» (yellowcake – U308) в Эрдекане (или Исфагане), завод по конверсии урана в Исфагане, завод по фабрикации топлива в Исфагане, завод по изготовлению оболочек для тепловыделяющих элементов в Исфагане и, наконец, завод по обогащению урана в городе Натанз, (150 км от Исфагана). В уже упомянутом докладе гендиректора МАГАТЭ говорится, что Иран продолжает работы, связанные с обогащением урана, и в прошлом месяце (октябре) осуществил запуск второго каскада из 164 газовых центрифуг, а также приступил к закачке в них гексафторида урана, который служит сырьем для получения обогащенного урана методом изотопного разделения. Сейчас в Иране, по иранским данным, на заводе по обогащению урана в Натанзе действуют два каскада центрифуг по 164 единицы. В соответствии заявленным планом развития производства (о чем неоднократно говорил президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад) в Натанзе к концу марта 2007 года будет смонтировано 3000 центрифуг, а затем (правда, неясно, к какому сроку) количество центрифуг будет доведено до 60000. Точнее – 54000, поскольку производственные площади завода в Натанзе позволяют разместить именно это количество центрифуг. Как считают специалисты, для производства высокообогащенного урана (порядка 90% обогащения) на 164 центрифугах для нескольких атомных бомб требуется более десятка лет. При введении в эксплуатацию каскадов в 3000 центрифуг – этот срок сокращается до одного года. При работе 60000 центрифуг можно уложиться в несколько недель, а то и быстрее. У оппонентов иранской ядерной программы возникает вопрос: зачем нужен весь этот дорогостоящий обогатительный комплекс Ирану? Специалисты подсчитали, что экономически он оправдывает себя, когда используется для производства ядерного топлива для десяти и более энергоблоков. В ином случае стоимость произведенного топлива будет в 3-5 раз выше среднемирового уровня. Именно поэтому подавляющее большинство стран, использующих ядерные энергетические блоки, покупают для них топливо на мировом рынке, не утруждая себя дорогостоящим и неэкономичным его производством. Отработанное ядерное топливо возвращается стране – поставщику. Это обычная практика международного сотрудничества в ядерной сфере. В ответ на эти доводы иранцы утверждают, что они имеют планы на строительство 20 энергоблоков и поэтому им необходим независимый от иностранных государств собственный комплекс по производству топлива, чтобы обеспечить свои АЭС. Не ввязываясь в спор, когда будут построены эти 20 (или даже 10) энергоблоков отметим, что Иран испытывает недостаток в сырьевой базе. Имеющегося в Иране запасов урановой руды (1,4 тыс.тонн), по мнению самих иранских физиков-ядерщиков, достаточно для обеспечения лишь одной Бушерской АЭС и то лишь в течение 7 лет. После - уран все равно придется импортировать. Кстати, этого количества урана вполне достаточно, чтобы на базе собственного полного ядерного цикла создать ядерную бомбу и при том не одну. Следует еще добавить, что иранская урановая руда имеет низкое содержание урана и высокую себестоимость добычи, что еще более снижает ценность и эффективность национальной иранской инфраструктуры производства ядерного топлива. Другая немаловажная проблема, порожденная ядерными устремлениями ИРИ – плутониевая программа. Летом этого года в Иране было объявлено о введении в строй завода по производству тяжелой воды в городе Арак. Известно, что в Иране имеется единственный тяжеловодный реактор нулевой мощности, который требует совсем незначительного количества тяжелой воды и расположен в Исфаганском ядерном технологическом центре. Однако в настоящее время высокими (насколько это возможно) темпами в Араке ведется строительство реактора на тяжелой воде, который может быть использован для наработки оружейного плутония. Как считают американцы, технические характеристики этого тяжеловодородного реактора являются оптимальными для производства именно оружейного плутония. Обеспокоенность иранскими плутониевыми планами сказалась и на решении членов Совета управляющих МАГАТЭ, которые на своей последней сессии 23 ноября отказались предоставить техническую помощь Ирану в реализации проекта тяжеловодного реактора в городе Араке, как об этом просил Тегеран. Это явный показатель низкого доверия МАГАТЭ к громким речам руководителей Ирана о мирном характере его ядерной программы. В рамках «иранского досье» поднимался другой вопрос – о производстве Ираном полония-210, которое обнаружили контролеры МАГАТЭ. Специалистам не совсем ясно, зачем иранцам экспериментировать с полонием. В мирных целях он может использоваться для космических программ (что в случае с Ираном маловероятно). С другой стороны, в сочетании с бериллием полоний-210 применяется в военных ядерных программах. В частности, для создания нейтронных иницитаторов для ядерного оружия. Причем, ранее Тегеран никогда не сообщал в МАГАТЭ о том, что он работал и работает с полонием-210. Подозрения у мирового сообщества в отношении мирного характера иранской ядерной программы возрастают день ото дня. Всем хорошо известны бескомпромиссные заявления президента ИРИ Ахмадинежада, суть которых сводится к тому, что, несмотря ни на что, Иран пройдет свой ядерный путь до конца – до превращения страны в ядерную державу. Причем, исключительно в мирных целях. Но вот на днях генеральный прокурор Ирана Корбанали Дорри-Наджафабади выступил с заявлением: «Мы располагаем всеми видами вооружений. Иран – сильное государство…Тегеран не боится врагов. Мы разработали самонаводящиеся ракеты и запустили центрифуги для обогащения урана». Неизвестно, умышленно или нет г-н Дорри-Наджафабади соединил в понятии «все виды вооружений» - ракеты и центрифуги, как основу для атомной бомбы. В итоге возник образ ракетно-ядерного оружия. Но, если это оговорка, то она по-Фрейду: генеральный прокурор обнародовал то, что сидит глубоко в подсознании (или сознании?) руководства ИРИ. Поэтому, вне всяких сомнений, делать выводы с опорой только на данные технической разведки ЦРУ было бы чрезвычайно недальновидно. Угроза, даже гипотетическая, исходящая от ядерных приготовлений Тегерана, слишком велика, чтобы полагаться только на один источник. Проблему необходимо рассматривать в комплексе. Опасность ядерных приготовлений в Иране заключается не только в нуклеризации этой страны. Иранская ядерная программа провоцирует ядерную гонку в регионе. Чрезвычайно обеспокоенные ядерными амбициями ИРИ арабские государства - Египет, Саудовская Аравия, Марокко, Алжир, Тунис и Объеденные Арабские Эмираты, высказали заинтересованность в ядерных разработках и направили соответствующее обращение в МАГАТЭ. Обосновывается данная необходимость «сдерживанием ядерного потенциала Ирана». Эта начинающаяся, не в последнюю очередь усилиями Тегерана ядерная гонка, безусловно, раскачивает режим нераспространения. Недаром участники форума лауреатов Нобелевской премии мира, завершившегося недавно в Риме, заявили, что нынешняя ситуация хуже, чем та, что существовала в период «холодной войны». Несоблюдение договоров о нераспространении ядерного оружия и запрете ядерных испытаний может привести к тому, что атомные вооружения могут оказаться в руках десятков государств, - предупреждают Нобелевские лауреаты. Что делать? Конечно, мировое сообщество должно адекватно, профессионально и без истерик реагировать на политику Ирана, Северной Кореи, других «пороговых стран» в ядерной сфере, чтобы путем переговоров, дипломатического и иного давления убедить их снять все озабоченности и подозрения, возникшие в связи с их ядерной деятельностью. Но не только. Одновременно необходимо дать шанс и гарантии сотрудничества в случае, если какая-либо страна желает под контролем МАГАТЭ развивать свою ядерную энергетику. И здесь чрезвычайно важным становится предложение, сделанное президентом России Владимиром Путиным о создании на территории России и других стран, имеющих безупречную нераспространенческую репутацию, нескольких центров по обогащению урана и производству низкообогащенного топлива для АЭС. По словам министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, «такие центры там могут быть созданы под контролем МАГАТЭ, и с разрешения МАГАТЭ топливо передаваться в другие страны». Глобальная инициатива президента Джорджа Буша аналогична предложению Владимира Путина и включает в себя создание ядерных центров по обогащению урана на американской территории. В этой связи глава МИД РФ Сергей Лавров отметил, что обе стороны – Россия и США в практическом плане уже занимаются проработкой конкретных аспектов этих инициатив. Президентами РФ и США поручено Сергею Лаврову и госсекретарю Кондолизе Райс координировать работу по продвижению и объединению этих инициатив с тем, чтобы Россия и США выступили перед мировым сообществом с единой инициативой. Если Иран и сейчас не откликнется на эту инициативу, то, это станет еще одним свидетельством отсутствия у него откровенности и наличия других целей в ядерной программе, нежели энергетика, несмотря на все миролюбивые заявления, доносящиеся постоянно из Тегерана. Необходимо подчеркнуть, что сложнейшая ситуация, сложившаяся в ныне сфере нераспространения, подтолкнуло мировые державы к пониманию необходимости создания соответствующего правового поля по нераспространению ядерного оружия. Это важнейший аспект международной деятельности по укреплению режима нераспространения. Крайне необходимо лишить возможности амбициозные страны манипулировать буквой Договора о нераспространении для скрытия своих замыслов по созданию ядерного оружия. А что касается статьи Сеймура Херша в журнале «Нью-Йоркер», в которой поднимаются многие проблемы, связанные с политикой Ирана, с политикой Израиля и США, то она никоим образом не отвечает на вопрос, есть ли военная составляющая в иранской ядерной программе. Прямых доказательств этого нет и, пожалуй, сегодня быть не может. Но вся опасность заключается в том, что, когда (и если) эти доказательства появятся, будет поздно – до иранской атомной бомбы останется несколько недель.
Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.